Норлан с сомнением покосился на архимага. Застегнутый на все
пуговицы Авериус Гарана скрывал под одеждой руны? Вот так
сюрприз.
— А чему ты удивляешься? — ректор будто прочел его мысли. —
Помнишь, того волкодава в Зимоцвете? Думаешь, он просто расхотел
меня кусать в последний миг?
Молодой колдун с пониманием кивнул. Взял у Керики полотенце и
вытер сухим концом плечо.
— И много у вас… рун? — он покосился на чародейку, кожа которой
явно могла послужить учебником по руническому делу.
— Достаточно, — коротко ответил Авериус Гарана. — И ты
задумайся, чтобы поставить себе несколько, пока моя сестра не
передумала. А теперь скажи, как ощущения?
Безусловно, он говорил не о жжении после растворителя, которое
практически полностью прошло. Архимаг имел ввиду колдовские
способности.
Иврос прикрыл глаза. Замер.
Поначалу мир вокруг него был немым. Тихим, как опустевшее
осеннее поле в безветренную погоду. Норлан не замечал ничего. Не
ощущал ни малейшего отклика. Такая же мертвая пустошь, как во время
его путешествия. Не было всплеска силы или взрыва энергий после
удаления печати. Ничего. И это вызвало горькое отчаяние. И
разочарование.
Но потом. Он услышал.
Гулкое биение. Голос камня в недрах.
Мягкий шепот воздуха на его щеке.
Жаркий шелест огня на фитилях.
И грохот моря. Столь оглушительно накрывший его, что от
неожиданности Иврос распахнул глаза.
Золотая энергия импери заполнила подвал теплым, медленно
гаснущим ореолом.
Керика Гарана стояла перед ним с приоткрытыми от удивления
устами и прижимала к груди мокрое полотенце.
А ее брат упирался обеими руками в столешницу и, подавшись
вперед, внимательно наблюдал за Норланом.
— Хорошо, — коротко произнес Авериус Гарана, не скрывая
довольной улыбки. — Я бы даже сказал, восхитительно.
Они вышли из дома спустя полчаса. Безусловно, силы импери
представляли для обоих чародеев семейства Гарана особый интерес. Но
негоже было заставлять Императора ждать. Город был весьма большим,
а путь до императорской части предстоял неблизкий. Так что решили
выйти пораньше. При этом Иврос казался задумчивым и мрачным, а вот
Авериус, напротив, пребывал в приподнятом расположении духа.
Керика посторонилась, пропуская мужчин, а сама задержалась на
пороге, чтобы запереть дверь. Однако, кое-что привлекло ее
внимание, когда все трое выходили из внутреннего дворика.