Все разговоры Авериуса Гарана про враждебное отношение окулус к
импери, наконец, обрели смысл. И даже материальные очертания. Если
учитывать нож, к которому время от времени тянулась рука.
Иву захотелось подбодрить ее. Сказать, что он тоже странно себя
чувствует в ее присутствии, но это не повод становиться врагами. И
он понимает, что она, как окулус, наверняка чувствует себя в его
обществе еще хуже. Особенно потому, что цветочница нигде не
обучалась и вряд ли хорошо умела себя контролировать. Однако,
Евания Гарана опередила его.
— Иврос, — она смяла в руках салфетку, чтобы как-то занять себя.
Вздохнула. — Я хочу попросить прощения за то, как приняла тебя
вчера. Ты не виноват ни в том, что муж привез тебя вместо моей
Гвинейн. Ни в том, что ты импери, а моя кровь… вызывает реакции,
которые мне непросто усмирять.
Норлану захотелось пошутить. Спросить, желает ли она его убить.
Но он сдержался, глядя на то, как Евания сосредоточенно подбирает
слова. Как хмурит свои изящные брови.
— Мне жаль, что так вышло. И я бы очень хотела, чтобы ты не
принимал на свой счет мои случайные действия или спешно оброненные
фразы.
Колдун моргнул. Нет, ему не показалось. Евания Гарана
действительно переживала.
— Все в порядке, госпожа Гарана, — заверил он, возвращаясь к
ароматному мясу в своей тарелке. — Я понимаю.
— И еще кое-что, — она, наконец, расстелила на коленях салфетку.
Расправила ее неторопливо. И вкрадчиво произнесла, глядя гостю в
глаза: — Пожалуйста, дай мне слово, что не будешь обсуждать мои
способности окулус с Авериусом. Никогда. Ни при каких
обстоятельствах. Даже если он спросит напрямую.
— Хорошо, обещаю, — Иврос пожал плечами.
Евания Гарана глубоко вздохнула. Она кивнула в ответ, выражая
таким образом благодарность. И очевидно решила спешно сменить тему
разговора.
— Как вы с Гвин познакомились? — спросила женщина, делая
маленький глоток из бокала с вином.
— Она пыталась убить мою мать, — спокойно ответил импери,
продолжая методично расправляться с сытным ужином.
— Это, — брови женщины приподнялись. — Очень похоже на мою дочь,
на самом деле. А подробнее?
Иврос нахмурился, задумчиво глядя на хозяйку дома. Прикидывал в
уме, что можно ей рассказывать, а что не следует. Припомнил фразу
Керики о том, что Гвин и Евания сильно отличаются друг от друга. То
что можно было знать одной, скорее всего, не обрадовало бы другую.
Да и Авериус явно не все рассказывал жене, дабы сберечь ее нервы.
Эти размышления вызывали сомнения.