Весь следующий день Лунин по-прежнему ждал допроса, но его не беспокоили. Охрана приносила еду, Келюса вывели на короткую прогулку во двор, но никто, даже Китаец, им не интересовался. Вначале это обрадовало, но затем Николай ощутил беспокойство и странное нетерпение. Он уговаривал себя, что задержка – лишь на пользу, время пригодится его друзьям, чтобы принять меры, но нетерпение росло. Хотелось одного – скорее! Не специально ли это придумано? Ожидание – не худший способ «размягчить» узника.
Так прошли еще два дня. Завтрак, короткая прогулка, обед, ужин… В недолгие минуты, когда Николай оказывался вне стен камеры, он пытался осматриваться. Понять удалось одно: он на военном объекте. Часовые, проволока, охраняемые здания… Правда, все военные были без погон и знаков различия, в одинаковой пятнистой униформе. Постройки старые, еще довоенные, но где-то дальше, судя по всему, находилась вертолетная площадка. На бандитское логово все это никак не походило. Режимный военный объект? Значит, он узник не разбойничьей шайки, а той самой власти, которую защищал в августе?
Вечером третьего дня, после ужина, Келюс внезапно почувствовал себя странно. Закружилась голова, в ушах послышался легкий далекий звон, все тело охватила слабость. Лунин присел на койку, затем, не выдержав, прилег. Мелькнула запоздалая догадка: что-то подмешали в еду. Значит, решили отравить? В голове начало мутиться, руки забило мелкой дрожью, дальний угол комнаты стал расплываться… Впрочем, никакой боли не чувствовалось. Напротив, неподвижное тело обрело странную легкость, слух, уже не улавливающий никаких реальных звуков, наполнился странными, нездешними голосами. Глаза еще видели, но словно сквозь небольшое круглое окошко, окруженное расплывающимся радужным туманом.
Не слухом, а по какому-то колебанию воздуха Келюс понял, что дверь в камеру отворилась. Кто-то подошел – но тут перед глазами встала серая пелена. Лунин ощущал только взгляд – внимательный, любопытный. Это продолжалось долго, очень долго, наконец, когда пелена пропала, камера вновь была пуста. Потянулись долгие минуты, и вот снова кто-то вошел. На этот раз Лунин видел гостя. Желтоватое узкоглазое лицо, покрытое глубокими морщинами, темный плащ, похожий на балахон, маленькая круглая шапочка. Они уже встречались – в Белом Доме, возле комнаты на восьмом этаже. Старый тибетец…