Теория Ветра: Том I - страница 51

Шрифт
Интервал


— Нет. Не-ет… — тихо смеялся я, ледяным взглядом смотря перед собой.

Где-то там, в других городах, кто-то наверняка сейчас сражается и не собирается останавливаться, и войдет в подземелье в числе первых, став, может быть, новым богом этого мира. А я буду тратить свое время на кутеж? На проституток, выпивку, жратву и наркотики? Да пропади они пропадом!

Яростно открыв дверь, я влетел в комнату и бросил весь свой скарб на пол. Вышел обратно, не менее яростно закрыл дверь на ключ и двинулся вниз, в ванную комнату. У входа мимо меня промчалась кудрявая брюнетка с кроваво-карими глазами. От нее веяло теплом и сладостью, помноженной на свежесть. Она мельком взглянула на меня и озорно улыбнулась, несмотря на то что я был мокрый и от меня несло. Улыбнулась и упорхнула прочь. Чуть не плача, я залетел в духоту ванных комнат, все меньше уверенный в том, что смогу удержаться.

Чистую одежду я кинул на полку в своей кабинке, а грязную спешно снял и запинал в дальний угол. Пусть хозяин найдет и пустит на тряпки. Теплая вода глухо ударяла о мое усталое тело. Под ладонями ощущался песок, волосы тоже слиплись. В кабинке нигде не было мыла. Я усиленно натирался, а все мысли были о той девушке. С каждой секундой мне становилось все отвратней, и в один момент руки безвольно опустились. Вода, которую еще не удалось точно отрегулировать, казалась все горячей, воздух заволокло паром.

Я всегда восхищался фанатиками. Чем бы они не занимались, меня очаровывала их поглощенность любимым делом, вовлеченность в то, чем они занимаются, и отрешенность от всего прочего, лишнего и ненужного. Даже если этим лишним была мораль. Все равно. Я никогда не понимал таких людей, потому что всегда ценил собственный комфорт и благополучие превыше всего. Не знаю, отчего так получилось, но в моей системе ценностей, настоящей, а не той, которую я озвучивал, в моей системе ценностей отдых, развлечение, расслабленность, удовлетворенность всегда стояли наравне, а-то и выше каких-то обязательств перед кем бы то ни было. И я ненавидел себя за это. В университете я тысячу раз недоучивал к занятию или зачету лишь потому что ленился, откладывал и когда наконец садился за учебник, все одолеть было уже невозможно. Я словно бы жил и трудился вполсилы. И ничего, кроме развлечений, мне никогда по-настоящему не нравилось. Вода становилась все горячей, начиная обжигать кожу. Я стоял, не двигаясь. В моей голове вдруг что-то щелкнуло, и я осознал, что прожил жизнь ничтожеством, и умер бы ничтожеством спустя хоть двадцать, хоть сорок лет, и, умирая, продолжил бы восторгаться, как грешник ангелами, теми, кто увлечен чем-то сложным, сложнее чем похоть и чревоугодие. Тот, кто не интересуется ничем, кроме комфортной жизни, по моему мнению и человеком-то не считается.