Он
рассказал мне, как я появился на свет. Без подробностей,
разумеется, просто пояснил, что иногда в мире случаются войны.
Шиноби сражаются и умирают, мстят, захватывают деревни, опустошают
города. Память прошлой жизни говорила мне, что это дикость –
рассказывать такое ребенку. Зато логика, напротив, полностью была
на стороне отца. Это мир ниндзя, мир убийств, мир силы. Люди здесь
сражаются, убивают и умирают за свои идеалы, деревню,
страну.
Даже
известный гуманист Первый Хокаге, Хаширама Сенджу, объединивший
враждовавшие кланы, чтобы установить мир, и мечтавший о времени,
когда детям ниндзя не придется сражаться и убивать… Уверен, даже на
его руках много крови. Что уж говорить про всяких маньяков и
психов, которых при такой «веселой» жизни наверняка тут пруд
пруди.
И вот,
возвращаясь с войны, отряд отца проходил через какую-то деревеньку
страны Земли на самой границе с нашей страной Огня. Рядовое вроде
как событие, но… Проходя там, Кеншин узнал, что у него родился сын.
От местной крестьянки. Умершей во время родов ровно за день до их
прихода. И что-то мне подсказывает, что беременела она отнюдь не по
собственному желанию: как-то слишком уж смято и резко был рассказан
этот отрывок.
Отец тогда
поступил, можно сказать, благородно, забрав меня с собой. После
таких войн, как местная Третья Мировая, на территориях бывших
боевых действий весьма часто рождаются дети, подозрительно похожие
на ниндзя враждебных деревен, проходивших там некоторое время
назад. Хотя возможно, он просто опасался, что обо мне узнают в
Ивагакуре и попытаются забрать глаза. Бьякуган – лакомая добыча для
любого шиноби, а тут ребенок без печати. Обучить его достаточно,
чтоб активировал клановое додзютсу, и пожалуйста – можно получить
целых двух доверенных ниндзя с мощными глазами. Одноглазых,
конечно, но разве это помешает тем, кто буквально видит на триста
шестьдесят градусов вокруг себя в чакра-диапазоне, да еще при
достаточной силе – на километры вдаль?
Так я и
оказался в деревне, скрытой в листве. В Конохе.
В ходе
разговора я смог, пожалуй, получше понять Кеншина. Даже в какой-то
мере проникся к нему симпатией и уважением. Даже поняв, что сын
бесполезен, слаб, да и в целом болезнен, он не бросил Джуничи.
Воспитывал его… Ну, в меру своих сил. Старался держать при себе,
чтоб парнишка не поранился, неосторожно играя. Покопавшись в
памяти, я даже выудил несколько эпизодов совместных посиделок, на
которых отец рассказывал абсолютно ничего не понимающему ребенку
разные истории и сказки. В целом то, что он не отвернулся от обузы,
коим являлся прошлый хозяин тела, подкупало меня.