Затворив дверь, Эжен
подошёл к девушке и обнял со спины.
Калли опустила взгляд.
— Раздевайся, —
велел граф. — Я разолью вино.
Он убрал руки и потому
пропустил момент, когда Калли крупно задрожала. Однако, не обращая внимания на
дрожь, принялась выполнять приказ.
Скинула плащ. Помедлила,
прежде чем стянуть дублет, теребя завязки на груди.
Эжен, уже закончивший с
вином, сделал один глоток из металлического стакана, который обнаружился в
номере. Потом подошёл к Калли, накрыл её руки своими. Потянул завязки в стороны
и так, продолжая управлять руками супруги, стянул дублет.
Калли под одеждой
оказалась пьяняще красивой. Один из шрамов проходил прямо рядом с соском, и
Эжен, наклонившись, проследил его языком, а затем, поймав губами розовую
бусинку, втянул в себя.
Калли испустила хриплый
вздох, и по телу её опять пробежала дрожь.
— Пожалуйста…
— прошептала она.
Эжен оторвался от неё и
попытался заглянуть в глаза.
— Мои прикосновения
тебе неприятны? — спросил он.
Калли покраснела, не
зная, что ответить — и что будет правдой. Она боялась. Боялась того, что
произойдёт дальше. Боялась всего, что могут принести руки супруга, пока ещё
ласковые, но наверняка умевшие и причинять боль. Она не контролировала этот
страх. Даже если бы Калли сказала себе, что ничего не произойдёт, страх не
покинул бы её.
И в то же время там, где
её касались руки Эжена, разгорался огонь. Это не походило на то, как
действовали на неё прикосновения Рудольфа, от которых постыдно зудело в паху –
но не более.
Огонь от прикосновений
Эжена заполнял её целиком, он бушевал не только в промежности, но и в груди, и
в голове, и Калли почти что хотела в нём сгореть.
— Нет, —
сказала она и отвернулась.
— Ты обещала мне
подчиняться, — напомнил Эжен.
Калли сглотнула и
кивнула.
— Я хочу увидеть
тебя целиком.
Ещё один кивок, и Калли
принялась неуклюже стаскивать штаны и сапоги, а Эжен тем временем освободился
от рубашки.
Он выпрямился, когда
полностью обнажённая девушка замерла перед ним. То и дело по плечам Калли
пробегала дрожь. Эжен разглядывал её.
Ещё несколько шрамов
наискосок пересекало спину. А под правой лопаткой чернело клеймо, которое Эжен
узнал без особого труда.
Пальцы сами собой
очертили чёрную бляху.
— Рудольф, —
тихо сказал он.
Калли задрожала. Рыдания
сотрясли её целиком, и она снова стала оседать на пол, как это бывало с ней
иногда.