— Очень странный
вопрос, монсеньор. Уж не влюбились ли вы в неё?
— Я —
нет, — твёрдо ответил Гарон. — А ты? — с тенью надежды в голосе
спросил он.
— Помилуйте, да что
тут может понравиться? Я пока не так далеко зашёл в искусстве любви, чтобы
возбуждаться при виде мертвечины.
Гарон прокашлялся и
отошёл в сторону. Взял со стойки одну из шпаг и покрутил в руках, разглядывая
эфес.
— А скажи мне вот
что, мой дорогой друг… — задумчиво произнёс он. — Не знаешь ли ты,
как потерял руку наш дражайший граф де Флери?
Теперь уже Эжен
прокашлялся и покраснел.
— Вам известно,
мессир, я не люблю лишних жертв.
— Зато вы любите
чужих жён, месье де Лебель.
Эжен склонил голову.
— Прошу меня
простить, монсеньор, но вы же не собираетесь ставить мне это в вину?
— Допустим, что нет.
Но как быть с маркизом де Лонгли?
— Простите, мессир,
но тут уж точно я ни при чём! Он набросился на меня, даже не разобрав, что я
делал у него…
— В спальне у его
младшей сестры, месье.
Эжен промолчал.
Отвернувшись к окну, побарабанил пальцами по краешку рамы.
— У меня такое
чувство, — сказал он медленно и задумчиво, — что вы, мессир,
пытаетесь мне угрожать.
— Разумеется, нет. Я
лишь хочу дать вам возможность оплатить долги.
— Долги?
— И не думайте, что
я не о них знаю.
— Простите, мессир,
если желаете дать мне возможность оплатить долги, вам лучше выписать мне из
вашей казны полмиллиона лир. Этого с лихвой хватит— да к тому же окупит моё
содержание на год вперёд.
— Сомневаюсь, что
это вам поможет. Вы наделаете ещё.
— Да полноте, сир!
— Эжен ударил кулаком по подоконнику. — Что вы от меня хотите?
— То, что следовало
сделать давно. Я хочу вас женить.
— Вержиль…
— Не забывайте,
Лебель, что говорите с августом.
— Ваше величество…
— укоризненно произнёс Эжен и покачал головой. — Вы же не удалите
меня от двора. Я нужен вам здесь, скоро начнётся новая война…
— Вы не будете
командовать моей армией на войне, месье де Лебель. Мне нужно, чтобы вы решили
северные дела.
— Но Вер… мессир!
— У вас есть богатый
выбор, граф, герцогиня Облачного города — или мадемуазель Лермон.
Эжен замолк, опасливо
поглядывая на своего августа. Покрытое оспинами лицо мадемуазель де Лермон
стояло перед его глазами.
— Это не
смешно, — заметил он.
— Вы видите на моём
лице улыбку?
— Но почему я?