Каледин, как Атаман, потерял среди казаков всякую популярность.
Последнему обстоятельству в значительной степени способствовало
неудачное его окружение, любящее только говорить, да расточать
сладкие словечки, а не умеющее ни работать, ни действовать
энергично. Даже Ростовское восстание большевиков он не подавил бы,
если бы ему не помог в этом генерал Алексеев, но и у последнего в
наличии нет никакой армии, кроме названия; вместо нее имеется лишь
один батальон добровольцев да несколько отдельных офицерских и
юнкерских рот, плохо вооруженных и слабо снабженных.
Расположение в районе Новочеркасска и Ростова ( для пригляда за
подозрительными казаками) запасных солдатских батальонов, численно
больших, прекрасно вооруженных, и настроенных явно большевистски,
крайне осложняет шаткое положение Каледина и надо думать, что и его
и Дона дни уже сочтены. В станицах казаки настроены против
интеллигенции и офицеров, говоривших им, что революция -- зло, а на
самом деле она дала им свободу и эту свободу они будут защищать от
посягательств всех контрреволюционеров.
В заключение всего, меня все вокруг красноречиво убеждали не
только туда ни ехать, но раз и навсегда отбросить всякую мысль о
поездке на юг. Наоборот, настойчиво советовали, как можно дальше
уйти от Донской области, дабы не попасть в кровавую кашу и не
погибнуть в ней бесцельно. Большевики всюду поставили свои рогатки
и заслоны, они ловят офицеров, едущих на юг и согласно Ленинским
инструкциям на месте, без суда, зверски с ними расправляются.
При таких, диаметрально противоположных слухах, трудно было,
даже введя известный коэффициент на паничность одних и на оптимизм
других, хотя бы приблизительно представить себе, что творится в
Донской области. Столь же противоречивы и скудны были и газетные
сведения, по-видимому, имевшие тот же источник, то есть рассказы и
байки очевидцев, приехавших с юга, разбавленные разными
субъективными мнениями и различными предположениями газетных
сотрудников.
Никакой существенной помощи для представления всего,
происходящего на юге, газеты не оказывали. Мне же было легче, я
хорошо представлял текущую обстановку, но держал свои мысли при
себе. Когда я уходил с вокзала через пару часов, то увидел, что
бравые моряки где-то раздобыли себе мутный самогонки из свеклы и
уже поголовно лежали без чувств. Развели, понимаешь, анархию!