– Воды принесите ведерко, – голос Краба откуда то издалека, – вы пока отдохните, ребята.
Краем глаза Гаврилин заметил, как два силуэта выпрямились и отошли к двери.
Краб тоже вышел из подвала.
Гаврилин перевернулся на живот, резануло в боку, но Гаврилин сдержал стон. Нельзя ему сейчас привлекать к себе внимание.
Тошно. Гаврилин пополз. Медленно, чертовски медленно. Успеть.
Рука скользнула по крови. Держаться!
Музыкант был жив. Гаврилин мельком глянул на шевелящиеся губы и тут же отвел взгляд.
Не вышло с глазиком, сказал Краб. Сволочь.
Сволочь.
Молоток они оставили. Оставили инструмент на рабочем месте. Лучше бы нож.
Гаврилин встал на колени, взял в руки молоток. Увесистый кусок металла на крепкой деревянной ручке.
Музыкант что-то прошептал, совершенно невнятно из-за сломанной челюсти и крови.
Гаврилин наклонился к самому его лицу.
– … всех… у… убьет… всех… – он так и не понял услышал это или только примерещилось.
Успеть. Больше он не выдержит. Гаврилин напрягся, попытался набрать в легкие воздуха, но ребра обожгло огнем.
Не тянуть, не тянуть, иначе он этого никогда не успеет сделать.
От двери что-то крикнули. Увидели. Гаврилин взмахнул молотком и ударил. Изо всех сил. Изо всех оставшихся сил.
Он не имел права промахнуться. Ни потому, что на второй удар просто не хватило бы сил, ни потому, что не хотел продлевать мучений музыканта.
Височная кость под молотком треснула. Гаврилин потерял равновесие и упал. Мир снова исчезал в черном водовороте, кто-то рванул тело Гаврилина в сторону, но Гаврилин, теряя сознание, знал, что успел. Смех музыканта прервался.
Успел, мелькнуло в мозгу, и вслед за этим прошелестело: «Убьет, всех убьет».
Если охранники клиники не соврали – а они не соврали, в этом Хорунжий был уверен – если охранники не соврали, то Гаврилина увез Краб. Самолично прибыл и увез.
При этом еще зачем то набил рожу охраннику. И не ему одному. И не только рожу.
Сам по себе факт вопиющего нарушения обычаев и правил. Значит, были у Краба веские аргументы. Настолько веские, что смог он убедить в своей правоте даже Хозяина.
Об этом можно подумать и позже, решил Хорунжий. Заодно попытаться увязать с этой загадкой и еще пару открытий, сделанных в клинике. И попытаться их использовать.
Помимо всего прочего, Хорунжий был специалистом по использованию подручных средств. В свое время он прошел неплохую подготовку в искусстве выживания в любых условиях и с применением любых подручных средств – камней, насекомых и людей. Люди в качестве подручных средств были наиболее эффективными, но и наиболее трудно используемыми.