- А кто еще? – хохотнул третий, тоже вскинув винтовку. –
Помыться решил, поэтому и голый. Эй... – он пошевелил стволом. –
Плыви сюда, да поживей...
Остальные просто молча таращились на Ивана, но оружие держали
наготове.
Ваня прекрасно понял, что говорили люди в форме, немецкий он
знал очень неплохо, благодаря тому, что долго жил в Германии, мало
того, даже определил, что говорили настоящие немцы, а не русские
актеры. Но от осознания нереальности происходящего вокруг, в
буквальном смысле, оцепенел.
- Не понимает, – добродушно огорчился здоровяк. – Или не хочет
понимать.
- Сейчас поймет, – криво усмехнулся белобрысый. – Эй, Иван,
бегом к нам. И руки не забудь поднять.
Хлестнул выстрел, прямо возле виска Вани, что-то пронзительно
свистнуло.
Иван с диким ужасом сообразил, что в него по-настоящему
выстрелили, боевым патроном. Благоразумие категорически потребовало
выполнить приказ, но тело по-прежнему отказывалось повиноваться. Он
попробовал крикнуть, чтобы сумасшедшие актеры прекратили страдать
херней, но опять не смог – глотка тоже онемела.
- Да он с ума сошел, – спокойно объяснил один из немцев –
мускулистый коротышка в сбитой на затылке каске. – Свихнулся. Я
видел такое во Франции. Ничего удивительного, там сейчас... – он
показал головой себе за плечо. – творится настоящая мясорубка.
Оставьте бедолагу в покое парни, пусть себе торчит в воде.
- Как это оставить? – возмутился белобрысый, ловко выбросив
затвором стреляную гильзу из патронника. – Может это коммисар?
Забыли приказ? Хороший русский – мертвый русский. Он может быть
опасен. Все русские опасны.
- Ага, сейчас кинется на тебя и зубами загрызет... – скептически
скривился мускулистый. Впрочем, как хочешь, – он безразлично пожал
плечами. – Но я бы не стал стрелять. Одно дело в бою или по
приказу, а совсем другое, в безобидного сумасшедшего. Удача за
такое может и отвернуться. Помнишь Курта? Вот-вот, этот мудак тоже
любил пострелять в пленных. И чем все закончилось?
«Настоящие немецкие солдаты не стали бы творить такую херню с
гражданским, – зло думал Иван. – Переигрывают, уроды! Ноги
переломаю сраным актерам. В жопу такие шуточки!..»
Но тело и язык все еще не работали, как Ваня не старался,
паралич не отступал.
От бессилия и злости у него побежали слезы по щекам.
- Ты сам свихнулся, Вилли. Сейчас я отправлю его в
большевистский рай, – солдат прицелился. – Спорим – попаду в башку
с первого выстрела.