После сего печального проишествия тела сира Домерика и сира
Уэймара, как и многих других, были отправлены их родне в закрытых
гробах. Принц в тот день был несказанно мрачен, а в его золотых
волосах появилась седая прядь.
Сир Джоффри провёл успешную карательную акцию, истребив
несколько сотен дикарей, после чего решил, что с него хватит войны
и горцев. Поспешив объявить о своей безоговорочной победе в войне,
он вывел войска с гор, справил пир, отстоял положенную по случаю
службу в септе, и вместе с Людьми Чести поспешно покинул Долину,
направившись в Королевскую Гавань, где его уже ждали.
По прибытию, сир Джоффри торжественно спустился с палубы
корабля, окружённый ровным строем вышколенных воинов. Столица
встретила принца овациями от собравшейся толпы. Казалась, к
пристани посмотреть на прославившихся воинов к пришла вся
Королевская Гавань.
Верхом на белом коне, в дорогих доспехах с позолотой, статный и
красивый, принц притягивал взгляд. Многие слышали о военной
компании принца, а молва склонна всё преувеличивать. Простонародье
распевало песни о Войне Гор и Стали, рисуя откровенные небылицы,
благородные юноши с восторгом смотрели горящими глазами на
вернувшихся с победой рыцарей, а леди томно сплетали пальцы,
стреляя глазами из под ресниц. Джоффри Баратеону было немногим
больше тринадцати лет. В тот момент его любили все.
Путь Людей Чести был осыпан цветами. Сир Джоффри ловко свесился
с коня и поцеловал пригожую горожанку, чем вызвал всеобщий восторг.
После чего принц принялся разбрасывать серебро целыми жменями,
приведя людей в чувство экзальтации.
На этом всё не закончилось, у Красного Замка рыцарей вышел
встречать весь двор во главе с Королём и Королевой.
Спрыгнув с коня, принц стремительно подошёл к Роберту Первому и
склонил колено, на что отец поднял его и трижды расцеловал, к
радости окружающих. Королева обняла первенца, пригладив буйную
голову. Поприветствовав наиболее значимых царедворцев и близких
родичей, принц принялся представлять свою свиту, ограничившись
людьми благородными.
После окончания войны у принца под рукой ходило лично преданных
ему почти четыре сотни отличных бойцов, из них человек пятьдесят
были рыцари. Из свиты принца человек десять могли считаться
достаточно благородного происхождения, чтобы быть представлены
Королю, остальные были из мелких, обедневших родов, а то и вовсе,
межевыми рыцарями.