- Давно Зиночку не видел? – понимающе спросил я.
- Больше месяца, - вытолкнул Жуков. – Знаешь, такое ощущение
дурацкое… Боюсь!
- Этот страх лечится...
Я вошел в стеклянный вестибюль ДСВ и резво одолел пару ступенек.
За столом напротив полочек для писем восседала вахтерша -
величественная, неприступная бабуся в очках и в платочке, отдаленно
смахивая на Авдотью Никитичну.
- Здрасьте, теть Дусь! – сказал задушевно.
- Здра-авствуй, Миша! – пропела вахтерша.
Я не однажды миновывал Евдокию Панасовну, не имея в кармане даже
временного пропуска. Но и мысли не допускал, будто причиной тому -
мощь моего обаяния. Не-ет… Наверняка вахтерша сотрудничает с КГБ, и
ее там просветили насчет студента Гарина. Однако и наглеть,
изображая особо важную персону, тоже не комильфо.
- Нам бы в тринадцать-ноль-пятую… - я подпустил в голос
заискивающих ноток.
- А шо там? – дюже заинтересовалась тетя Дуся.
- День рождения! – провозглашаю торжественно.
- Да-а? У Тимофеевой, что ли? Или… темненькая такая… У
Ефимовой?
- У меня, - скромно улыбнулся я.
- Поздравля-яю! – залучилась бойкая старушка. – Проходите.
Из лифтового холла вынесся торопливый, сбивчивый цокот
каблучков.
- Ой, Мишечка!
Альбинка, донашивавшая коричневое школьное платье, с налету
обняла меня и поцеловала. Дюху, уморительно тянувшегося губами, она
шутливо отпихнула.
- С Зинулькой будешь лизаться!
- Ага-а… - заныл Жуков жалобно. – Дождешься от нее!
- Дождешься! – рассмеялась девушка. Дернувшись, она крикнула,
вытягиваясь и взмахивая рукой: - Ой, подождите, подождите! Не
закрывайте!
Поднажав, мы успели втиснуться в кабину лифта.
- Вам на какой? – добродушно буркнул крупногабаритный студент,
подтягивая к себе сумку-чувал.
- Ой, на тринадцатый!
Громила с пожитками вышел на пятом, и лифт с облегчением
вознесся на «девчачий» этаж.
- Сюда! – Альбина свернула в коридор «Г», болтая и крутясь: – Мы
вас из окна увидели, и девчонки меня послали, чтоб тетю Дусю
умаслить! А вы уже…
- Мишечка! Мишечка! – шлепая тапками, подбежала Маша. Индийские
джинсы-клеш и длинный кардиган, наброшенный на пышный батничек,
«старили» ее, прибавляя пару-тройку лет, а умелый макияж закреплял
«взрослое» впечатление.
- Машечка! Машечка! – отвечал я, смеясь и платонически тиская
близняшку. – А Светланка где?
- В анатомичке! – испуганно округлила глаза Шевелёва. - У-ужас!
Я туда как-то заглянула разок – и мне дурно стало. А Светке хоть бы
хны. Зубрит латынь и копается в этих… в организмах! «Тебе разве не
противно?», спрашиваю, а она, удивленно так: «Я же, говорит, в
перчатках!» Представляешь?! Светка сказала, чтобы без нее начинали…
Пошли, пошли!