Подъем к «Орджоникидзе» преодолели играючи. Поужинали. Потом
посидели в Храме Воздуха. Вид и отсюда потрясающий. Если бы я был
Лермонтовым, то сидел бы часами именно здесь. Сидел бы и
представлял дуэль с Грушницким.
Вчера мы были на экскурсии в Пятигорске, и нам о Лермонтове
рассказали то, что в учебниках не пишут. Например, что он вовсе не
хотел воевать. Не из страха, такое чувство, как страх, Лермонтову
было незнакомо, в бою он был первым. А просто считал, что
неправильно загонять горцев под царскую кабалу. Ничего-де хорошего
царизм горцам не даст и дать не может. И потому Михаил Юрьевич и в
отставку просился, и тянул с возвращением в действующую армию.
Подкупал докторов, и те ему писали справки, так, мол, и так, у
поручика Лермонтова обострение хронических колик, он нуждается в
пребывании на водах елико возможно дольше. Он и пребывал. Но судьба
в облике отставного майора Мартынова настигла его и на водах. И тут
темна вода во облацех: а что на водах делал Мартынов? Ушёл в
отставку, так езжай себе домой, в имение, ан нет, остался на
Кавказе. Он вообще был человеком непростым, Мартынов: на Кавказ
напросился добровольцем, был храбр (тогда вообще было время
храбрецов), образован, богат. Тоже писал и прозу, и стихи. С
Лермонтовым не сравнить, так ведь с Лермонтовым вообще никого
сравнить нельзя. И вот взбесился, как укушенный, вызвал приятеля на
дуэль, и, вместо того, чтобы выстрелить на воздух, уложил мон шера
Мишеля наповал. В итоге вошел в историю убийцей гения. Да и сам
после дуэли он был скорее, мёртв, чем жив.
Об этом мы и вели умный разговор в сумерках. О минуте бешенства,
перечеркивающей жизнь и судьбу.
В потемках прошлись над Долиной Роз, пропитались благовониями, и
пошли в санаторий. Развлекаться. Chantons и dansons.
Развлечения были простыми: кто помоложе, собирались в
музыкальном салоне петь и танцевать, кто постарше — играли в
преферанс. Как в допотопные времена. Всё лучше, чем пялиться в
телевизор. Хотя телевизор тоже был, но в холле.
Артистическая молодежь веселилась. Пела песни (в углу, как
водится, стояло пианино), плясала и предавалась кокетству. Вдруг
какой-нибудь профессор или второй секретарь райкома клюнет? А нет,
так просто тренировка.
Мы не были ни артистами, ни профессорами, ни целью, ни
конкурентами. Просто отдыхающими. И к нам относились дружелюбно, но
снисходительно. Любители, что с них взять.