- Идемте, барышня. Не надо бояться.
- Отпустите! – взвизгнула я, извиваясь всем телом, едва не выскакивая из платья, - умоляю, пустите! Я же… никому… дурного не делала… никому…
- Конечно, никому и ничего, - согласились они.
И поволокли прочь из амбара, словно я ничего не весила. Босиком, как была.
Я успела увидеть довольную рожу Дэвлина, опечаленное лицо Милы. Она по воздуху начертила мне вслед оберегающий знак, призывая Всех быть милостивыми. Потом… широкие ступени крыльца сбоку, трещина в беленой стене дома, ветвистая, наискосок. Ворота. Цветущие мальвы, ярко-розовые, бордовые, желтые, раскрытые навстречу солнцу.
Прямо за воротами стояла черная карета, огромная, как мне показалось, без окон. Просто здоровенный черный ящик.
Все так же, без особого труда, но при этом очень аккуратно, меня затолкали внутрь, и снаружи щелкнул запираемый замок. Я свалилась на колени, ноги не держали, и судорожно хватала ртом душный воздух, в котором витали совершенно незнакомые мне запахи. Я бы даже сказала - ароматы, цветочные и свежие, точно первые капли дождя после засухи.
- О, - прозвучал чей-то голос. Мужской, приятный голос. – Надо же, свинарником запахло.
Карета дернулась и покатилась, прочь от дома и навстречу замку Бреннен.
ГЛАВА 1. Тропой сноходцев
- Да ну почему же сразу свинарником? Просто… еще один запах природы, - ответил ему кто-то.
Зрение постепенно привыкало к сумраку кареты, я судорожно сглотнула. По углам, под потолком, раскачивались небольшие кованые фонарики, и блики рыжеватого света плясали по мягкой обивке и по тем, кто уже находился внутри.
На одном диване сидели два молодых мужчины, отменно одетых, сразу видно, что из благородных. Тот, что поближе ко мне, был жгучим светлоглазым брюнетом, очень красивым – ну прямо принц из сказки. И он же, морщась, старательно зажимал нос кружевным платком. Второй мужчина был светловолос, но и близко не так красив, как первый. В свете фонариков было видно, что глаза у него темные, почти черные, волосы светлые. Кажется, он мне улыбнулся, но улыбка получилась жутковатая – двигалась только одна половина лица, вторая застыла, словно часть вечно равнодушной маски.
Наконец, на втором диване, в уголке, сидела девушка, тоже очень хорошо одетая – ну прямо куколка. Темноволосая. И глаза такие выразительные, карие, как у лани, в густых ресницах – так, что даже взгляд казался бархатным.