Примерно она представляла себе дорогу: надо постоянно идти
дворами – больше шансов спрятаться в газонных кустах от этих
страшилищ, а если что – заскакивать в подъезды. Если же придётся
выходить на дорогу и на открытые места – по ситуации.
В общем, надеялась на общеизвестное: авось, да пронесёт. И не
верила, что может погибнуть. И думала о чём угодно, только не о
детях, к которым собралась идти. Слишком… страшно думать о них. Вот
дойдёт – тогда посмотрим…
На площадке первого этажа Зою встретила деловито гудящая толпа
мужчин, редко-редко в которой мелькали обеспокоенные женщины.
Первой её, естественно, заметила быстроглазая тётя Нина –
пенсионерка, живущая на том же первом этаже.
- Зоенька, ты что?! – всплеснула она руками.
Из толпы тут же подошёл Саша.
- Куда это ты, мать, собралась?! – тоже поразился он. –
Рехнулась, что ли?
- Саша… Лучше ничего не говори, - решительно покачала головой
Зоя. – Я иду к детям, и меня никто не остановит.
- Да кому!.. Каким детям ты будешь нужна, если…
- Саша, тётя Нина, я попробую. Я не могу… Жить не могу, не зная,
что с ними!
Тёть Нинин сын, Геннадий, посмотрел на неё с высоты своего
немаленького роста и кивнул.
- Зоя, мы тут, у двери, готовим дежурство на случай, когда
электричество отключат, и дверь не будет закрываться. Давай так. Мы
тебе откроем. Ты выйдешь за порог, посмотришь, что там, на улице, а
мы пока подержим дверь. Договорились?
- Договорились.
Они решили – Зоя посмотрит, испугается и забежит обратно.
Она решила: «Уйду!»
Геннадий осторожно отворил дверь, сигнальный домофон которой уже
отключили.
Она перешагнула порожек.
Сначала чуть не шарахнулась назад – от бросившегося в лицо
густого крика и воплей, от огненного треска и воя словно умирающих
машин. От всего того, что было только что приглушено подъездной
дверью… Но устояла. Вдоха хватило, чтобы ещё и учуять беду. В
прохладном апрельском дне, в его городских, уже устоявшихся без
дождей пыльно-травяных ароматах, острыми струйками текла гарь – и
не только горелого дерева или металла. Но и терпко сладкая с газона
– от сгоревшего мяса. Это Зоя уловила сразу, едва очутилась на
пороге подъезда … Тревожно огляделась.
Потом-то поймёт, что на улице может быть и насторожённая
тишина.
Но сейчас один только шаг вперёд – и, как будто этого шага и
ждали, на неё обрушилась ещё более безумная звуковая какофония: на
противоположной улице, на фоне воющих противоугонок, – пронзительно
закричала женщина; в конце дома, на двенадцатом этаже, прогремел
взрыв, а едва он закончил грохотать, из чёрных клубов дыма на
асфальтовый приступок дома и на его газоны суховато-звонко
посыпалось разбитое стекло. Только-только Зоя собралась вдохнуть,
поняв, что осколочного эха больше не будет, как позади, тоже с
верхних этажей, закричали в несколько голосов, и, заглушая этот
тревожный крик, раздался сумасшедший визг – оглянувшись, Зоя
увидела падающее тело – и резко отвернулась, жмурясь и затыкая уши.
И так, с заткнутыми ушами, но уже открыв глаза, приготовилась
поспешить к дороге перед домом. До следующего дома надо пройти пять
подъездов своего дома и небольшую дорогу. Там кусты, которыми,
прячась, можно пройти всю улицу. А там…