— Да ты посмотри на себя, — откровенно зарыдала Лика. — Ты
посмотри, что они с тобой сделали. Ты ведь больше не улыбаешься.
Нет, это не улыбка – это какой-то звериный оскал. Ты постоянно
срываешься, кричишь, не спишь ночами. Вить, пожалуйста, пока не
поздно, уходи. Я умоляю тебя.
Вик хотел сказать что-то ещё, но осёкся. Лика была права,
нервишки и правда стали ни к чёрту, ещё и кошмары тревожили уже
несколько месяцев. Вик часто подскакивал ночью в холодном поту. Ему
снилась Арена, он снова сражался и проигрывал, заново проживал
пытки, но больше всего страшных воспоминаний оставляли затяжные
игровые кампании. Говорят, у многих гладиаторов ещё до конца
контракта ехала крыша и теперь Вик точно знал, что это не
шутки.
Он пересилил свой гнев, прижал Лику к себе и успокаивающе
зашептал:
— Половину контракта я уже отработал. Потерпеть осталось
немного. Обещаю, продолжать я не стану.
— Но это ещё целых полгода, — всхлипнула Лика.
— Это всего лишь полгода, зато потом нам с тобой хватит до самой
старости. Мы же хотели детей, помнишь? Я обеспечу им будущее.
— Но…
— Если я уйду сейчас – они всё отберут. Ты этого хочешь? Хочешь,
чтобы всё, что я вытерпел – было зря?
Она не ответила. Нечем было на такое ответить. Да и не хотелось
Вику её больше слышать. Он обнимал жену, но в душе хотел
оттолкнуть, он поглаживал её голову, уговаривал, успокаивал, а сам
мечтал о том, чтобы убраться подальше, громко хлопнув за собой
дверью. Но он не мог. Мужчины так не поступают. Спустя несколько
минут тяжёлой тишины, Лика тихо проговорила:
— Прости. Я стараюсь, я очень стараюсь, но не могу себя
пересилить. Как представлю, что ты…
Она залилась снова, и на душе вдруг стало так тошно, так
паршиво, что Вик едва не взвыл от досады. На какой-то миг он даже
пожалел, что вернулся домой так рано. Захотелось просто встать и
уйти. Напиться до чёртиков, забыться в запое и уснуть на
какой-нибудь лавке. Она его любит, очень. Переживает, изводит себя.
Вик знал это точно. Чувствовал. И он любил жену больше жизни. Но
такие вот сцены после работы его сводили с ума. Ничего. Обойдётся.
Просто он очень устал. Вот отдохнёт немножечко и всё будет как
раньше. Ну а пока оставалось только молиться, чтобы жена
успокоилась и как можно скорее заткнулась...
Реабилитация прошла незаметно. Уже через месяц Вик был снова в
строю, полон сил и энергии для новых свершений. Ну, по крайней
мере, именно так он заявил психиатру во время очередного теста на
профпригодность. На самом же деле Вик жутко боялся. Говорят, это
нормально, ничего нового. Дети тоже боятся уколов, особенно, если
первый ставила неопытная медсестра. Вик чувствовал примерно то же.
С каждым новым погружением он страшился финала сильнее, никак не
мог привыкнуть к пыткам и агонии, никак не мог поладить со смертью.
Хотя на глазах у других гладиатор храбрился, всё же от вида камеры
погружения внутри у него всё холодело.