- Видишь золотой? – я покрутил перед
носом пекаря кругляш. – Он станет твоим, если продашь мне хлеб.
Хлеб. Понимаешь? Штука такая, её из теста делают. Слышал,
наверное?
Хлебопёк лишь тупо кивал. Я вздохнул.
Ну ладно, если ты сам напросился…
- Молодой господин! – раздалось из
лавки через дорогу. – Если вы ищете хлеб, то я могу его вам
продать.
Я обернулся и увидел девчушку
приятной наружности в простом льняном платье.
- Вот, - я повернулся к тупому
хлебопёку, упустившему сделку века, - видишь, как надо вести дела?
Учи, дурень, навык «Свободная касса».
Я вышел вон, пересёк дорогу, и вошёл
в лавку бойкой девицы.
- Сколько хлеба желает молодой
господин? – осведомилась та.
Я выложил на стол пять золотых монет.
Глаза девицы округлились.
- Вот примерно на столько, - ответил
я.
- Но… - произнесла та. – Это весь наш
сегодняшний запас… Да и то, на пять золотых не потянет…
- Если ты быстро всё упакуешь, то так
и быть, оставь сдачу себе. Пусть это будет премией за
расторопность, - милостиво разрешил я.
- Будет исполнено, молодой господин,
- просияла девушка. – Сейчас всё сделаем! Барт, Куц, сюда, быстрее!
Надо помочь!
В лавку влетели два мордоворота с
очень озабоченными мордами, но увидев меня, спокойно стоящего у
прилавка, недоумённо застыли.
- Чего встали, увальни! – всплеснула
руками девушка, – быстро упаковали весь сегодняшний запас хлеба! Вы
что, не видите, молодой господин ждёт.
Те тупо посмотрели на неё, на деньги,
и, кивнув, убежали исполнять, и минут через десять я стал
обладателем огромного мешка хлеба и тележки, взятой на прокат у
этой же милой девушки.
Мой путь лежал в трущобы. Они тут
имелись, как и у любого фэнтезийного города. Впрочем, не только
фэнтезийного. Чисто теоретически, трущобы – опасное место, так оно
было и в Вестерне, только вот меня в этих местах неплохо знали.
Прежний я любил устраивать запои, и в состоянии сильно алкогольного
опьянения ходить бить морды местным гопникам. Интересное дело, в
трезвом виде Кайл был тише воды, ниже травы, но стоило лишь
набухаться, и всё. Неуправляемый берсерк. Может это какие-то
подавленные комплексы, хрен знает, я не знаток психологии.
Одним словом, в трущобах меня знали,
помнили, и предпочитали убраться с дороги, так что я с грузом хлеба
без особых препятствий дошёл до небольшого холма, на котором росло
дерево-людоед.