- Мы можем
быть полезны друг другу, Берхард Однорукий, - как можно
проникновеннее сказал он, - Если оба будем держаться уговора. Ты
отводишь меня к Бледному Пальцу. Я гарантирую тебе баронский титул
в Туринском маркграфстве.
Темнота
перед глазами тревожно запульсировала. Гримберт знал, что в
следующую секунду решится все. Из этого дома он выйдет или
победителем, перед которым впервые забрезжит искра надежды,
разгоняющая окружавшую его вечную ночь, или проигравшим – и тогда
ему лучше никогда не возвращаться домой.
- И чтоб с
хорошим виноградником, - буркнул Берхард, - Не кислятиной
какой-нибудь.
- Лучше,
чем у самого епископа!
Берхард
засопел. Чувствовалось, что он уже готов был протянуть руку, но
что-то в глубине души заставляло его медлить.
- Что еще?
– нетерпеливо спросил Гримберт.
- Есть одна
вещь, о которой нам надо условиться еще до того, как руки
пожали.
- Слушаться
и повиноваться во всём? – Гримберт с готовностью улыбнулся,
надеясь, что улыбка получилась в должной мере искренней, - Идёт.
Если ты говоришь мне остановиться и упасть в снег…
Судя по
голосу, Берхард не испытывал никакого душевного подъёма от
заключённой сделки. Напротив, голос посуровел.
- Ты
останавливаешься и падаешь в снег так, будто тебе подрубили ноги.
Только это не главное в Альбах.
- А что
главное?
- Не
лгать.
Гримберт не
знал, можно ли сейчас улыбнуться. Судя по тону Берхарда, на шутку
это не походило. И, скорее всего, ею и не было.
- Что это
значит?
- Там,
наверху, много опасностей, мессир. Много таких штук, что превращают
человека в пятно на снегу. В этих горах тысячи троп, да только одна
из них вернёт тебя обратно живым и здоровым, а остальные – погубят,
смекаешь? Поэтому так заведено, что в Альбах люди не лгут друг
другу.
Гримберт
торжественно приложил правую ладонь к сердцу.
- Клянусь
своей бессмертной душой блюсти правду, чего бы это мне ни
стоило!
- Это не
шутки, мессир, - проворчал Берхард таким тоном, что Гримберт забыл
про сарказм, - Это вовсе не шутки. Там, наверху, паршивое место.
Тебя может раздавить лавиной быстрее, чем ты успеешь крикнуть
последний раз. Ты можешь упасть в расщелину и переломать себе все
кости. Можешь замёрзнуть насмерть или задохнуться, когда твои
лёгкие лопнут, как рыбьи пузыри. Но самое опасное, что может тебе
повстречаться в Альбах, это человек. Поэтому среди тех, кто
поднимается вверх, такое правило заведено. Не хочешь говорить – не
говори, но если уж рот открыл, не смей лгать, кто бы перед тобой ни
был.