29.12.2039
астероид Лютеция
– Давай! – напряженным голосом
скомандовал Федор.
Хана, плавающая в невесомости в
трех метрах от мужчины, сжала губы в тонкую ниточку и, еще раз
взглянув на монитор и крепко взявшись за поручень, вжала большую
тугую кнопку. Запуск сейсморакеты.
Разумеется, не японская
космолетчица прицеливалась в заданную точку поверхности. И не она
определяла ту миллисекунду, когда надо запустить двигатель
сверхпрочной стрелы. Все это делала точная автоматика. Но
исключительное право нажать на кнопку, приводя в действие
сложнейшие механизмы и электронные системы трудолюбивой «пчелы»,
должен иметь только человек.
А первая из девятнадцати ракет
уже вылетает из обоймы, быстро разгоняясь и закручиваясь вдоль
продольной оси, стремительно несется вниз к поверхности.
«В глупых фильмах она бы ревела
в полете и воткнулась в камни с громоподобным грохотом», – подумала
Хана.
Впрочем, второе было отчасти
правдой.
Звуковые волны начали
расходиться еще тогда, когда ракета нырнула в «лунную пыль»,
покрывающую сухим океаном, глубиной до трех километров, поверхность
астероида. Но это был лишь сигнал для восьми сейсмодатчиков,
опущенных в глубокие скважины, насторожиться и приготовиться к
получению важнейшей информации.
И она пришла с эхом взрыва
мощной боеголовки «на дне», там, где реголит уже представлял собой
каменные обломки.
– Пошли данные! – обрадовано
воскликнул Федор. – Хануся, пошли, родимые!
Мужчина оторвался от монитора,
по которому сплошным потоком сверху вниз заструилась цифирь. Сейчас
не было никакого смысла в ней разбираться, это работа на долгие
месяцы для целых институтов. Но планетолог предвкушал, что на
обратном пути к Земле тоже в них покопается в свое
удовольствие.
Но сейчас его дело было
сделано: все датчики исправно отработали, и Федор мог дать волю
эмоциям.
Он сильно оттолкнулся от панели
и полетел к Хане. Благо, «Циолковский» уже четыре месяца как не
вращается, и нет нужды пристегивать себя, фиксируя от действия
микрогравитации. Так что Федор пролетел отделяющие их метры, снес
миниатюрную японку, закружив ее в крепких объятиях.
– Что творишь! – только
пискнула она и, обмякнув от удовольствия, тихонько, чтобы никто на
корабле или на Земле не заметил, поцеловала любимого в
висок.
Но тут же для проформы
забарахталась, ухватилась за проплывающий мимо поручень.