Правда, это не сильно помогало немцам, потому что у советской
разведки появился доступ к английскому Блетчли-парку. Свой агент
среди этой элиты дешифровальной службы Великобритании, один из
знаменитой Кембриджской Пятерки советских агентов, Джон Кернкросс,
шифровальщик из министерства иностранных дел, исправно поставлял
необходимую информацию советской стороне. Только эта информация
больше касалась общих вопросов, а не конкретных действий, например,
немецких моряков на Балтике. Потому Александр начинал всерьез
обдумывать диверсионную операцию разведки Балтийского флота по
захвату какой-нибудь немецкой подлодки вместе с шифровальной
машиной.
Все эти соображения он собирался изложить на бумаге и отправить
своему дяде Игорю по каналам разведки при первой же возможности, но
в ночь на первое июля эскадра неожиданно снялась с рейда Либавы и
взяла курс на Моонзунд.
Пока соединение эсминцев ПВО вместе с остальными кораблями
эскадры шло из Либавы в Моонзунд, Александр Лебедев, получив новое
задание от начальника разведотдела прослушивать эфир, сидел в
радиорубке вместе с радистами и внимательно слушал радио в
отдельных наушниках. Он конспектировал услышанное на бумаге и
анализировал ситуацию, сложившуюся на фронте за неделю боевых
действий. Радиосообщения, конечно же, как с советской, так и с
немецкой стороны, а тем более из Англии или Швеции, были
разрозненные и объективно не отражали всю картину противостояния
Германии и СССР целиком. Потому, многое Александру приходилось
додумывать самому, сопоставляя те или иные факты, услышанные, как
из официальных сводок воюющих сторон, так и из радиообмена, идущего
открытым текстом с тем, что он знал по истории этой войны. А он
знал многое из того, как события на ее фронтах развивались в
прошлый раз.
Первое и самое важное наблюдение Лебедева состояло в том, что
информация, предоставленная им советскому командованию под видом
разведывательной через РОШ Балтийского флота, очень помогла при
подготовке боевых действий. Никаких приграничных «котлов» немецкие
войска на этот раз создать не сумели. И части Красной армии, судя
по всему, довольно организованно отходили от границы с боями на
предусмотренные оборонительные рубежи первой линии обороны.
А ведь только в Белостокско-Минском котле в начальной фазе войны
в тот раз советские войска потеряли двадцать три дивизии, в
основном, попавшими в плен. И это сильно повлияло тогда на расклад
сил во всем приграничном сражении первых дней войны, потому что,
кроме одиннадцати стрелковых и двух кавалерийских, были потеряны
четыре моторизованные дивизии и шесть танковых. Сейчас ничего
подобного не произошло, а значит, только по причине одного этого
факта, соотношение сил на фронте было совсем иным. Благодаря чему
советские войска уверенно держались против немецкой группы армий
«Центр», опираясь на Брестский выступ на юге и прикрывая Минск от
опасности прорыва вермахта с севера упорной обороной Вильнюса и
всей остальной Прибалтики.