- Ты только вернись, братик! Останься живой! А я тебя подожду! –
шептала девочка, бездумно выводя линии на промерзшем окне.
Мехлис хмурил лоб, изредка бросая на Сашку задумчивые взгляды.
Он словно хотел что-то сказать, но никак не мог решиться. Странное,
абсолютно несвойственное армейскому комиссару поведение. Наконец,
решившись, он начал разговор:
- Александр, я постараюсь решить твой вопрос без этого, но может
получиться так, что мне придется усыновить вас с Валей.
- Это обязательно? – в принципе, парень был и не особо против.
Лев Захарович ему нравился. Если б еще не его фанатизм! Только бы
не начал опять агитировать за комсомол! То, что рано или поздно в
организацию придется вступить, было понятно. Но становится
комсомольцем, просто потому что так надо, без веры и понимания,
считал для себя неприемлемым. Он видел, как относятся к комсомолу,
к партии окружающие его люди. Для них это было нечто огромное и
основополагающее, такое, за что можно и нужно отдать жизнь. Именно
этого Сашка и не понимал. Погибнуть, защищая Родину - долг каждого,
но вот погибнуть за торжество чьих-то там идей, казалось ему, по
крайней мере, странным. Правда, парень и не стремился понять эти
идеи. Сильно не до того ему было.
- Не знаю. Скорее всего. По закону, ты несовершеннолетний и
права на усыновление кого-либо не имеешь. И признать тебя
совершеннолетним, даже учитывая, что ты воюешь и являешься
командиром, не получится. Нет такой возможности в нашем
Законодательстве. И ни товарищ Сталин, ни товарищ Калинин на
нарушение закона не пойдут. Так что это единственное быстрое
решение твоего вопроса мне видится только таким. Конечно, если ты
против, будем искать другие пути, но это долго и не факт, что
получится.
- Да я не против, Лев Захарович, - пожал плечами Сашка, - только
неудобно как-то, да и что Ваша жена и сын скажут? - и через паузу
добавил, - И фамилию менять не буду!
- Глупости не говори! – голос Мехлиса прозвучал резко и жестко,
- С Лизой и Леней решу! Они не будут против. Фамилия останется, это
ты правильно решил. А с Валентиной я сам поговорю. Воюй
спокойно.
- Спасибо, Лев Захарович, - Сашка был действительно благодарен
этому человеку, тяжелому, безжалостному, но в то же время
кристально честному и по-своему справедливому.
Мехлис кивнул, принимая благодарность и продолжил, сурово
сдвинув брови: