– Ну да, явно выпил... По трезвости
так не кричат.
Я постарался нацепить на лицо
жизнерадостную гримасу и громко прочистил горло, привлекая к себе
внимание. Черт, а ведь на моем лице до сих пор этот прилипший кусок
маски... Похоже, вот почему на меня так странно смотрят! Я
попытался сорвать его, быстро протянув руку, но опять натолкнулся
на странное сопротивление. Кусок спрессованной бумаги словно прирос
к моей коже и никак не хотел от нее отделяться. Стало немного
страшно, но я сделал вид, что просто почесал щеку. И так уже обо
мне невесть что начали думать...
– Я прошу прощения, что всех
переполошил, – громко сказал я, стараясь, чтобы голос не сильно
дрожал. – Просто нападение этой крысы было... неожиданным. Извините
меня. Я буду дальше работать, а в конце дня схожу в больницу –
сделаю прививку от бешенства.
– И не затягивайте с этим, Миша! –
Глафира Степановна даже руками всплеснула. – Молодые перспективные
актеры нашему театру очень нужны!
Мне почему-то показалось, что
старушка сделала какой-то странный акцент на словах «молодые» и
«перспективные», после чего выразительно посмотрела на Иванова –
но, наверно, мне все же это просто почудилось.
Я ждал, когда Костик хмыкнет или даже
заржет, но тот никак не отреагировал на слова почетного режиссера.
Вместо этого брюнет внимательно изучал меня – к слову, как и
Элечка. А еще, что меня удивило, Артемий Викторович. Обычно
улыбающийся главреж смотрел на меня пристально и с максимальной
серьезностью. Да что такого-то? Неужели все из-за прилипшего куска
этой дурацкой маски? У него самого, кстати, что-то к лицу
прилипло... Стоп! Да это же целая пластина на щеке, как раньше
делали для людей с обезображенными лицами. Что-то вроде маски…
Маска! Вернее, ее часть, как и на моем лице! И почему я раньше на
нем ничего подобного не замечал?
Наверное, я слишком пристально
вглядывался в режиссера, потому что он нахмурился и поспешил
разогнать стихийный митинг театрального масштаба.
– Расходимся, коллеги! – зычно
воззвал к труппе Артемий Викторович. – Все в порядке, возвращаемся
к повседневным обязанностям.
Актеры и рабочие принялись шумно
расходиться, толкаясь в узком проходе и оживленно переговариваясь.
Я еще пару раз услышал, что чересчур увлекаюсь пьянством, но
сдержался и ничего не сказал в ответ, чтобы оправдаться. А ведь так
обидно!