– Вижу, – согласилась Зара. – Только откуда вы про сочинение узнали?
– Из ваших уст.
Зара кокетливо наклонила головку.
– А я вам об этом никогда не рассказывала.
– Мне – нет. Зато другому слишком громко.
– Лене? – вскричала Магомедова, отчаянно хохоча. – Уй, как нехорошо, товарищ командир, подслушивать чужие разговоры. Уй, как нехорошо!
Демин притворно вздохнул.
– Что поделаешь, профессиональная привычка. Летчик всегда должен видеть и слышать все, что происходит вокруг.
Девушка наклонилась над загасшим костром, дунула на него. Остывший пепел полетел ей в лицо. Ни одной красной искры не было уже под ним.
– Это я загадала, – грустно улыбнулась Магомедова.
– Что?
– Как вы думаете, товарищ лейтенант, а можно ли сразу любить двоих?
– Вот еще что! – растерялся он. – Ну и шуточки же у вас.
– И совсем не шуточки, – разгорячилась девушка. – Я вас по-серьезному спрашиваю. Вот рассудите сами. Жила-была девчонка. Она ничего и никого не знала, кроме папы, мамы, учебников и добрых умных книг. А потом она увидела настоящую, хотя и очень суровую жизнь. И много-много хороших людей вокруг. Как алмазные самоцветы были эти люди. Один лучше другого. И бедная девушка полюбила сразу двоих. Как вы на это смотрите, товарищ лейтенант?
Демин встал, отряхнул пыль с габардиновых галифе и не сразу ответил:
– Смотрю отрицательно. Настоящий человек никогда не должен раздваиваться в своих чувствах.
И ушел. А она осталась, покачав отрицательно головой в ответ на его приглашение идти вместе. До дощатого барака, в котором обитали полковые мотористки и оружейницы, было не так уж далеко, и провожатый ей не требовался. Она еще долго сидела у погасшего костра, вдыхая прохладу короткой летней ночи. Ей было немножко грустно от нахлынувших дум и приятно от этой грусти.
«Какой же ты чудак, – думала она о Демине с улыбкой. – Целыми днями носишься по аэродрому и не видишь, что делается на земле, будто не по ее поверхности шагаешь. Если бы ты знал, как жду я тебя каждый раз из полета и волнуюсь, словно я и сама с тобой под зенитным огнем. Такой близкий и такой далекий человек, ничего не видящий, кроме своего самолета».
* * *
Учеба на аэродроме шла своим чередом. Ранние подъемы и поздние отбои, круглый день рев взлетавших и садящихся Илов, треск зеленых и красных ракет над накатанной взлетно-посадочной полосой, короткие очереди проверяемых на стоянках пулеметов и пушек, предельно сжатые команды по радио.