Я неверяще уставился на цварга. Шварх, дни после суда как в тумане, и как по мне, так это из-за того, что меня накачали поверх диатория ещё и седативными средствами, но разум я никогда не терял…
— Я и с этим делом вёл себя адекватно. Любимая умерла на моих глазах, понимаешь? Юль, я был убит горем! Корабль взорвался! А эта свидетельница… Я вначале думал, что это другая девушка, и лишь недавно, когда Ленни подтвердила, что лжесвидетельство гуманоида исключено, понял, что октопотроиды использовали биоандроида! Они всех обманули! Обвели вокруг пальца!
Юлиан посмотрел на меня так странно, будто я сказал полную бессмыслицу, и отрицательно покачал головой.
— Эрик, мне жаль. Но это была действительно Элиза.
— Нет! Юль, да нет же! Ты думаешь, я её не искал после всего случившегося?! Или, точнее, подделку! — Я вскочил с кресла и теперь уже сам стал наворачивать круги по каюте. — У меня связи на всех обитаемых планетах Федерации! Поверь, за девяносто лет я бы её уже точно нашёл! Невозможно не засветиться нигде ни чипом, ни отпечатком, ни на камеру, ни в банке… Биоандроида просто уничтожили, и все дела! Всё сходится один к одному!
— Эрик, ты же адвокат. — Юлиан смотрел на меня как на безумного, и это страшно злило. — Я понимаю, тогда тебе было очень плохо, но неужели ты так до сих пор не понял? Ты же знаешь, что любой гражданин Федерации, давший показания в суде, имеет право на программу защиты свидетелей. Она воспользовалась этим правом.
Слова Юлиана стали подобны внезапному извержению вулкана. Я покачнулся, расплескав часть виски, и грузно осел на кресло. За все эти годы я не допускал мысли о том, что Элиза могла меня предать… Мозг отказывался в это верить. Я похоронил её по старой традиции космических путешественников, собрав самые дорогие вещи, которые хранили о ней светлую память, и дав им сгореть в короне звезды. Я не разрешал чувствам прорваться сквозь тщательно выстроенную скорлупу объяснений, которые придумал для себя сам. И вот в этот самый миг скорлупа треснула. А вдруг… она и правда жива? Но зачем тогда выступила против меня на суде? Зачем сказала, что я употреблял наркотики?!
Мысль о том, что Лиз могла оказаться такой же расчётливой стервой, как и все эльтонийки, которые меня окружали, заставила почувствовать, будто я только что проглотил толчёное стекло и медленно истекаю кровью. Если бы Юлиан вспорол мою грудную клетку, руками выдернул хребет и переломал его, мне было бы легче. Оскорблять светлую память о том, что было между мной и Лиз, — это слишком.