- Вот только этот генерал – твой
непосредственный командир. Все столица теперь поносит имя
Гольдшмидта. Все в Ивельдорфе: от придворных короля до последних
жалких служек, смеются за его спиной. А сама фройляйн Майя? Разве
ты не понимаешь, что для бедняжки больше нет места в иовелийском
высшем обществе?
- Иовелийское высшее общество –
редкостная помойка!
Кронпринц Генрих шумно выдохнул. Даже
у его ангельского терпения был предел.
- И тебе совсем наплевать, что с нею
теперь станется?
- С ней все будет хорошо. - Это было
сказано нарочито безразличным тоном, но левая щека принца дрогнула.
Внутри он был вовсе не так бесстрастен, как желал казаться
снаружи.
- Немыслимо! Знаешь что, дорогой мой
друг? Я понимаю требования традиций и статус нашей семьи, но честь
все же важнее. Если все сложилось именно так, значит так суждено.
Ты женишься на Майе Гольдшмидт.
Фред посмотрел на отца так удивленно,
будто тот не к месту пошутил.
- Я знаю, что рано, что тебе всего
девятнадцать, - продолжал Генрих, - Ничего страшного. Думаю, тебе
это пойдет на пользу. Конечно, твоя матушка будет в ужасе, но,
думаю, я сумею ее убедить. Честь превыше всего. Ты должен научиться
расплачиваться за свои ошибки.
- Нет, - резко оборвал принц.
- Что «нет»?
- Я не женюсь на Майе.
Генрих упал обратно на стул.
- Как это нет? Ты сам говорил, что
любишь эту девушку.
- Любил, но теперь все кончено.
- Что? С каких пор?
Фред молчал. Он не смотрел на отца.
Лицо его заострилось, потемнело, губ касалась дрожь невысказанных
чувств. Девушка, которую он так страстно любил, ради которой без
раздумья совершал преступные глупости, навеки исчезла, умерла для
него пару часов назад.
- С тех пор, как я понял, что Майя
любит во мне только Фридриха Гриндора, принца Иовелии, будущего
короля, любит деньги и власть, а меня, мою душу – нет.
- Но неужели твое сердце не трогает,
что теперь она будет несчастлива? – кронпринц растерялся.
- Я желаю Майе счастья: много денег и
власти, но подальше от меня.
Генрих откинулся на спинку стула. На
его лице застыла причудливая смесь разочарования, непонимания и
гнева.
- Значит вот она какая, эта твоя
прогрессивная философия. Не думал я, что мой сын вырастет
таким.
- Каким «таким»? В чем я виноват? –
Фред начинал закипать.
- В чем? Ты правда не понимаешь?
Тогда я скажу тебе: в том, что опозорил девушку из благородной
семьи! В том, что осрамил Иовелийскую Корону! В том, что наплевал
на общество!