Крышка открылась. Я вознамерился
шагнуть из нее победоносной поступью, громогласно заявить о себе
жалкому смертному, чтобы отогнать, на всякий случай, но тяжелый
ошейник потянул меня вниз и я свалился пластом, будто бревно.
-- Удивительно. Симура младший обрел
Божественную память? Вот кого-кого, а тебя я точно не ожидал тут
увидеть, Макото, – произнес мужчина, выглядевший странно. Ещё и имя
моё назвал, но это, скорей всего, было совпадением. Подсознательно
я понимал, что на нем потертая белая рубашка и офисные брюки, да и
сам он выглядел не очень. Бледновато. Будто он постоянно не доедал.
У нас так не одевались, и всегда ели досыта. Значит, мир точно был
не моим. По виду типичный японец: темноволосый, низкорослый и
тщедушный. – Тебя сюда родственники определили?
-- Не знаю, -- соврал я, чтобы лишний
раз не отсвечивать своим происхождением. – Не помню.
А я всё помнил. Для Духа разума моего
уровня было не проблемой считать память с мозга нового тела, правда
значительная часть воспоминаний не считывалась, но это пройдёт со
временем. Память будет раскрываться постепенно. Да и разве это
мозг? Так, слабенький биологический компьютер с ужасными
вычислительными способностями. Мне предстояло хорошо над ним
поработать. Макото Симура, шестнадцать лет, младший наследник клана
Мацубаэ, которого Хэчиро, старший брат, под шумок закатал в
складскую капсулу, чтобы не делиться наследством. Пацан, вообще,
должен был умереть, но я вовремя оказался в его теле, и Дух разума
спас ему жизнь.
-- Меня зовут Кайоши, и теперь я –
твой новый хозяин. Ты точно не Макото. Как тебя зовут, мерзкий
Божок? – он поправил очки с модной узкой оправой.
-- Да неужели, -- я перевернулся на
спину, и шумно дышал, хватая ртом воздух. Разглядел акупунктурную
точку на животе Кайоши. – А хочешь, я сделаю так, что ты три дня
будешь кровью срать и умрешь на унитазе? Забавная была бы
смерть.
-- Странный Бог, -- задумчиво ответил
Кайоши. -- Тебя что, ничему не научили перед усыплением? Я даровал
тебе возможность жить. Ты должен боготворить меня.
-- Какой Бог будет боготворить
человека? – усмехнулся я. – Смотрю, у вас у всех тут крыша не на
своем месте.
От слова «крыша» Кайоши незримо
дрогнул. Видимо, в его жизни это слово было связано с чем-то
страшным, но меня это не волновало. Надо было с ним разделаться,
чтобы не мешал. Я уже собрался превратить его кишки в кровавую
кашу, как вдруг он выдал: