- Сева, - окликает меня Иваныч, - Гляди, каких красавцев мы из
ямы вытащили.
Отрываюсь от дум моих тяжких. Передо мной выстроились
извлеченные из ямы пленники: два гнома, хоббит, гоблин и еще один
брат варвар славянин, только не воин, а крестьянин.
- Так… э-э… - судорожно соображаю, что с ними делать, - …значит…
э-э… вы теперь все свободны, - озвучиваю озарившее меня решение, -
Можете идти, куда хотите.
- Не губи, кормилец! Не прогоняй! – тут же возопил гоблин и упал
на четвереньки, уткнувшись лбом в пыльную землю, - Супостаты
проклятые нас обратно в полон заберут.
Вот это он очень неудачно начал свой спич. Называть меня
«кормильцем» с его стороны крайне недальновидно. Мне тут еще
гоблинов иждивенцев для полного счастья не хватало. Хмурюсь
недовольно и тру в задумчивости подбородок. Гоблин отнял от земли
испачканный лоб, и знаки моей невербальной коммуникации считал
верно, сообразил, что я придумываю повод, как от него
избавиться.
- Отслужу трудом и усердием, - гоблин пытается перевести беседу
в более конструктивное русло.
- Так. А что ты умеешь?
- Силки на зайцев ставить могу, коренья собирать, рыбу ловить, -
гоблин заглядывает мне в глаза, видит, что я его внимательно
слушаю, и продолжает набивать себе цену с удвоенным рвением, -
Кашеварить могу, а ушицу вам сготовлю… ушицу…
- Эт само, - вступается за гоблина Иваныч, - Ухи я бы поел.
- Ладно, - соглашаюсь, - Пусть варит свою ушицу.
- Век не забуду, благодетель… ста лет тебе, свет наш небесный…
здоровья тебе…
- Ну все, хорош, хватит на корячках ползать, - одергиваю
гоблина, надо срочно лезть в меню и менять лингвистические
настройки, достал уже этот «крепостной» стиль общения.
- Изволь пятнадцать монет, кормилец, - подниматься с «корячек»
гоблин не спешит.
- Еще чего?
- Не губи, батюшка, - гоблин снова начинает долбить лбом в
пыльную землю, - А крючки… а лески… а котел хороший… справный…
чистая медь!
Кривлюсь, но делать нечего. Следуя системным запросам, сначала
зачисляю гоблина поваром в штат, а затем и перевожу на его личный
счет пятнадцать монет. С еще большим неудовольствием узнаю, что
гоблин только ведет себя как крепостной, а на деле он, гад, вполне
себе наемный, с окладом десять монет в неделю.
Траты на этом не закончились. Хоббит оказался пивоваром и под
напряженное сопение крайне неравнодушного к пивной теме Иваныча был
также принят на работу, заграбастав цепкими ручонками еще двадцать
золотых аванса. Далее славянин-крестьянин, пообещав уже через
неделю «засыпать в закрома» первый урожай корнеплодовых культур,
выцыганил у меня шестьдесят подъемных монет.