За
разговором мы доехали до развалюхи, в которой Можайский собирал
свой самолёт. Щелястые тесовые стены, вместо крыши – парусиновое
полотно на жердяных прожилинах. Убого. Рядом с развалюхой другая
развалюха, поменьше, судя по всему, жилая. У дверей по стойке
смирно стоит морской офицер.
- Разрешите
представить Вашему высочеству мичмана Степанова Ивана
Александровича
Я протянул
мичману руку для рукопожатия, и тот, после некоторого колебания,
растерянно её пожал. Чёрт, я забыл, что общество сословное, и жесты
уважения к нижестоящим тут не приняты.
- Господа,
прежде чем приступим, позвольте мне переодеться в рабочую
одежду.
- Вот, Ваше
высочество, пожалуйте сюда! – засуетился Степанов – Вот здесь, в
мастерской есть свободный уголок!
Андрей
шустро затащил один из чемоданов в хибарку, и я быстро переоделся в
рабочий комбинезон. Вышел за дверь, и насладился видом двух
отвисших челюстей.
- Что-то не
так, господа? Это всего лишь рабочая одежда, удобная при возне с
механизмами.
- Всё так,
Пётр Николаевич, всё так. Вот извольте осмотреть мой…
самолёт.
В
распахнутые ворота виднелась лодка с короткими и широкими крыльями,
обтянутыми тканью. Винтов на аппарате не наблюдалось.
- Нельзя ли
выкатить агрегат на простор? Думаю, было бы недурно осмотреть его
внимательнее.
Можайский и
Степанов зашли в сарай и начали выталкивать его наружу, а я
принялся им помогать. С другой стороны, навалился Андрей. Ну да,
всё, как и докладывал поручик Власьев: длина самолёта чуть больше
двадцати метров (я привычно перевожу систему мер в удобную мне),
размах крыльев почти такой же. Деревянный каркас обтянут тканью,
причём ткань не прибита к дереву, а примотана верёвкой, пропущенной
через люверсы, набитые по кромке ткани. Четыре деревянных колеса на
двух стойках расположены попарно. Двигатель не установлен, но в
середине фюзеляжа имеется место для него. В крыльях имеются прорези
для винтов, но самих винтов ещё нет. В целом всё сделано крепко,
даже чересчур: автор руководствовался скорее морскими
представлениями о прочности, излишними в авиации.
- А
неплохо, Александр Фёдорович! Такой аппарат и вправду взлетит.
Пролетит недалеко, но только потому, что он у вас первый, и опыта
Вы накопить не успели.
Можайский
остро глянул на меня, но промолчал. Я стал лазить вокруг самолёта,
интересуясь тонкостями конструкции, а Можайский давал пояснения.
Степанов отошел в тенёк, и уселся на скамейку: по его виду было
ясно: ничего доброго он от моего визита не ждёт.