–
Теоретически сможешь. А практически – хрен тебе, Юра, на всё рыло.
Там в гэбэ такие волки, что шансов у тебя почти, что и нет. И
предупреждать ты никого не предупредишь, а только загремишь в
дурдом. Думаешь, я не прикидывал такой расклад? Прикидывал. Так что
имеется возможность всего лишь прожить новую жизнь, не повторяя
своих ошибок.
– Ай, не
болтай глупостей, Коля! Старых ошибок я, может быть, и избегу, зато
наделаю новых. Это же очевидно. Хотя пожить в молодом и здоровом
теле – это заманчиво. Чертовски заманчиво!
– Я о том и
толкую, Юра.
– Погоди,
дружище. А всё ли так гладко, как ты тут говоришь?
– Не всё.
Что уж тут скрывать – почти ничего неизвестно. Теория не
отработана, аппаратура сваяна на коленке… Хрен её знает, как оно
всё поведёт. Но мы с тобой ничем не рискуем, дорогой. Не получится,
значит останемся как есть. Страшно?
– Да нет,
чего мне бояться, у меня уже два инфаркта было, третий не за
горами.
– Я ж, о
чём и говорю. А вот ежели с тобой получится, то я сяду на твоё
место, да тоже рвану в прошлое, тут меня тоже ничего не держит. А
не получится – буду думать где ошибся.
– Погоди
ещё раз, Коля. Это я голяком окажусь в семьдесят первом году, а
тогда морозы-то были ой-ёй-ёй, да и снега наметали под крышу, ты об
этом подумал?
– Ясен
перец, подумал. Ты окажешься как раз в этой лаборантской. В
школе-то найдешь, во что одеться?
– Ну да. В
спортзале, помнится, были лыжные костюмы. А ты голова,
Коля!
– Я же
говорю, всё под контролем! Ну ладно, ты готов?
– Я как
юный пионер – всегда готов.
Николай
Викторович щёлкнул выключателем… И ничего не произошло. Хотя…
Кое-что всё-таки случилось: я почувствовал, как меня порвало
пополам, в смысле – каждая моя клетка, каждый атом разделился ровно
напополам… Вернее не так: каждый атом создал свою точную копию, и
одна из половинок плавно отшагнула в сторону, к окну. Впрочем, это
разделение было совершенно безболезненным, разве что я почувствовал
удар по почкам – резкий, но при этом несущий огромное облегчение. И
как подтверждение, в тишине раздался шорох и бряканье. Всё
происходящее я видел уже со стороны. Я Юрий Сергеевич Булгаков,
видел как Юрий Сергеевич Булгаков, но уже не я, растерянно водит
рукой по пояснице и глядит на своего друга. Как они дружно и резко
повернулись на звук, как увидели на полу, между их столом и окном,
невеликую россыпь песчинок и мелких камушков коричневого цвета, с
торчащими жёлтыми кристаллами.