Только бы не угорели, - пробормотал я, лихорадочно оглядываясь.
- Только бы не угорели.
- Антигона! - крик мой был отчаянным, свирепым.
- Здесь...
Голоса доносились будто из-за стены. Приглядевшись, я различил
ещё одну дверцу - в подпол или погреб, она была устроена в земляном
полу и прикрыта старым половиком.
Рванув ручку, я вырвал дверцу из петель и спрыгнул внутрь. Здесь
было не так дымно и почти прохладно...
У дальней стены, подогнув ноги, сидела Антигона. На её руках
мирно спал мальчишка лет четырёх.
Слава Богу, - подумал я. - Святый Боже, Святый милосердный,
спасибо тебе за то, что спас её. Спасибо, спасибо, спасибо...
Слова шли откуда-то изнутри, я даже особо не задумывался над
тем, что сейчас слетает с моего языка. Главное - она была жива.
Где-то на краю сознания я понимал, что должен радоваться и
найденному мальчишке, но мысли об Антигоне, облегчение от того, что
я её вижу, было сильнее.
Прислонившись к стене, я сполз на землю и вытянул ноги. Нужно
отдышаться. Перетерпеть, пока пальцы на руках не покроются новой
кожей, пока из лёгких, превратившихся в заскорузлые тряпочки, не
выйдет весь пепел, а потом уже укутывать Антигону с пацаном в
куртку и тащить сквозь лес к дому...
- Вставай, соня!
Вздрогнув, я открыл глаза. Рывком сел, ухватил Антигону в охапку
и прижал к себе. От её волос пахло хвойным мылом и озером, а кожа
была тёплой, и под ключицей билась горячая жилка...
- Э... И я тоже рада тебя видеть, - замешательство в голосе
девчонки мешалось с недоумением. - Там шеф лютует. Хочет куда-то
плыть прямо щас, а ты тут дрыхнешь.
Почувствовав ломотьё в клыках, горячую жилку под тонкой белой
кожей, я оттолкнул девчонку от себя и потянулся.
- Ты ступай, - в горле так пересохло, что язык казался высохшей
губкой. - А я оденусь и спущусь.
- Ну дак ты поторопись, - Антигона вскочила, раздёрнула шторы,
впуская яркий и весёлый утренний луч. Распахнула дверь на
балкончик, обернулась - солнце окружило её голову светящимся
нимбом. И улыбнулась. - Знаешь, а я рада, что мы вместе отдыхать
приехали, - сказала она. И послав мне воздушный поцелуй,
ускакала.
А уж как я рад, - найдя джинсы рядом на стуле, я потрогал
непривычно жесткие, стоящие колом штанины, поискал глазами
майку...
Когда-то белая майка с логотипом Нирваны больше походила на
мелкоячеистую сетку. Вся в прожженных искрами дырках, серая от
копоти. От куртки так несло гарью, что меня чуть не вывернуло.