По плечам, по штанинам пробегали горячие искры.
Но я чувствовал биение сердца. И самое загадочное: рядом,
впритирку, прорезалось ещё одно: слабое и тихое, как пульс
ребёнка.
Мальчишка! - догадка сверкнула, как молния. - Антигона нашла
Васька и они сумели схорониться от пожара...
Она же умная, наша девочка. Поэтому и не пошла искать пацана
вместе со всей кодлой... Она его отыскала, а когда начался пожар,
придумала, как от него укрыться.
После этой догадки я принялся заглядывать во все щели:
переворачивал громадные валуны, ворошил под корнями, осторожно
тыкал палкой в наполненные пеплом ямы...
Этого не может быть, - твердил мой разум. - Здесь было так
жарко, что спеклась даже земля. Ничто живое не могло выжить... Но в
то же время, глаз выхватывал яркое зелёное пятно: незнамо как
уцелевший куст костяники с кроваво-красными ягодами. А там,
подальше - дорожка свежего мха, и папоротник на взгорке...
И вдруг я подскочил. Глазам не верю! Укутавшись в свою
плащ-палатку так, что только борода торчит, в брезентовых
рукавицах, в кирзовых растоптанных сапожищах, серых от пепла, меж
двух распадков стоял Векша. И указывал на склон...
Глаза мазнули по сколоченным вместе тонким брёвнышкам,
устремились дальше, вернулись...
Если бы не Векша, я бы прошел мимо. Брёвнышки были словно
прислонены к невысокому пригорку, и только вглядевшись как следует,
я сообразил, что это - дверца в землянку. Охотничий схрон, какие
оставляют деревенские жители, чтобы не таскать по лесу кучу
барахла...
Ниточка сердцебиения шла именно оттуда.
Моё собственное сердце уже колотилось где-то в горле. Не
чувствуя жара, не позволяя себе ни на миг задуматься, я принялся
откапывать дверку от пепла и скрытых под ним горячих угольев.
Пальцы покрылись волдырями, ногти облезли. Ругая себя за глупость,
я подобрал палку и начал расковыривать проход ею. Векша всё время
был рядом. Оттаскивал выломанные брёвнышки, расчищал проход, хватая
уголья рукавицами и отбрасывая их в сторону...
Наверное, он облился водой, - думал я. - Так делают пожарники:
обливаются водой с ног до головы, а потом идут в пекло... Ведь его
тоже не было возле деревни, среди замороченных селян!
Мысли скакали, как блохи на сковородке.
Довершили дело, пинками расшвыряв остатки брёвен, и ворвались в
избушку.
Глаза не сразу привыкли к полумраку, нос всё время чесался от
запаха гари...