Всё выглядело до удивления празднично и торжественно:
пёстро одетая оживлённая толпа народа попроще вне трибун, просто на
склоне, щёлк, бархат и золото знати на трибунах и великолепный
царский поезд.
Наконец царь занял положенное место на ложе между
трибунами. Распорядитель получив милостивый кивок низко поклонился
и выйдя на поле дал отмашку красным флагом. По этому знаку мы и
двинулись. Впереди спорой рысью двинулась батарея из двенадцати
чугунных единорогов. Каждое орудие буксировала четвёрка хороших
лошадей. За ними шагом двинулась пара пушек посерьёзнее калибром,
их тащили уже по десятку крупных коней, и было видно, что даётся им
это нелегко. Ну и когда первые орудия достигли подготовленных
позиций, тронулся и наш тягач, увлекая за собой невероятный по этим
временам вес. Следом, спорым шагом, двигалась колонна из почти
сотни пушкарей.
Вообще-то мы слегка схалтурили, исключительно для
драматизму: дело в том, что от леска до места перед царской
трибуной, где было наше место, был небольшой уклон. А при взгляде
со склона холма и из царской ложи создавалось впечатление, что
дорога ведёт на подъём. Хотя, с другой стороны мы и не жульничали:
никто же не утверждал, что мы не будем делать себе поблажки, да и
вообще в рекламе как и на войне любой ход допустим, если конечно за
него не поколотят.
Полтора километра, что мы преодолевали до холма,
зрители сопровождали всё возрастающим гулом, тишина царила только в
царской ложе. Иван Васильевич демонстрировал индейскую
невозмутимость и умеренный интерес, а допущенные в ложу вельможи не
смели повышать голос, и только оживлённо шептались. Рядом с царём я
увидел двух роскошно одетых мужчин в чалмах разного фасона. Послы с
Востока или с Юга? В любом случае показ техники явно рассчитан
именно на них.
Скорее всего, всё-таки с Юга. Если подумать, то
Сибирское ханство с некоторых пор наш вассал, теперь перед ним щёки
надувать не особо нужно. Хива, Бухара, Самарканд, Коканд или Кабул
нам пока не особо интересны, а вот Тегеран и Стамбул это
серьёзно.
Тем временем мы достигли нашего места как раз
напротив царской ложи. Натренированные пушкари, словно муравьи
облепили прицепы, а машинист тягача с помощниками начали
прилаживать к тягачу А-образную стрелу спереди и площадку,
поднимаемую при помощи тросов, сзади. Управились очень быстро:
минут за двадцать, как бы не меньше. Отец Савл, о котором я
докладывал Ивану Васильевичу, находился рядом со мной в кабине
тягача. Ему даже специальную табуреточку поставили, поскольку от
кресла он отказался. Блестящими глазами старый пушкарь жадно
наблюдал за действиями молодых пушкарей, и иногда, даже сжимал
кулаки и напрягался, как бы помогая ворочать неподъёмные
тяжести.