Я вернулся в спальню, выудил из обнаружившейся в кресле собственной куртки сигареты и зажигалку, некоторое время, пережидая приступ головной боли, посидел на подлокотнике.
…Потому что нет у меня больше сил – ни моральных, ни физических, ни финансовых (больше!) – тащить из этого тухлого, безнадежного, заплесневелого болота новых бегемотов… Вообще нет у меня сил существовать в этом пространстве по его законам, соразмерно его масштабам… Постоянно у самого себя осведомляясь: «А кто тебе сказал, что ты в сказку попал?..»
На кухне невыносимо верещал кран, за стеной опять вопили и дрались, в окне с вялым шуршанием бесконечно надувался на ветру и опадал невесть как и зачем привязанный к полуободранной ветке пустой целлофановый пакет. Мобилу надо проверить. Вытянув губами одну сигарету и уронив пачку, я свободной рукой снова полез в куртку. «… новый тариф „Шведский стол“! Супер-дупер! Заплати один раз – и звони до отвала!» Мессидж от Виктора. «Есть странное предложение. Перезвони». Какое может быть у Виктора предложение?.. Потом.
Пепелка, пепелка… На подоконнике. Все будет хорошо. Все будет хар-ра-шо… Я выдохнул сквозь зубы, поставил себя на ноги и двинул к окну.
На другой стороне узкой улочки маячил облупленный шестиэтажник. Напротив моих окон располагалась швейная мастерская: видно было сидящих за машинками девок. Дома кругом лепились разноцветные и разновысотные, в большинстве неопрятные. Сушилось на крыше белье, над соседней торчал минарет. Внизу орали по-турецки, неслись автомобильные гудки и треск мотороллеров, завывала азиатская попса. Прокопченные пацаны лет семи – десяти припустили за грузовиком, догнав, один за другим схватились за задний борт кузова, чуть проехав, пососкакивали. Я задавил в пепельнице бычок, машинально подцепил новую сигарету, но сунул обратно – многовато курю…
Отель назывался «Адонис» и имел место на Зlifte Gelinler Caddesi в Кумкапи, на европейском берегу, всего минутах в пятнадцати ходу от самой Айя Софии – причем было бы вдвое меньше, если б не приходилось петлять по уличным лабиринтам. В принципе, это все был туристический суперцентр, район громадных исторических мечетей – но уже в ста метрах от последних осыпались двух-трехэтажные трущобы: крашенные вразнобой или не крашенные вовсе деревянные дома со вторым этажом, нависающим над крохотным тротуарчиком полуметровым козырьком. Каждое четвертое, не реже, здание оказывалось руиной без стекол, крыши и перекрытий. Полуголые дети в грязных подворотнях возились в кучах песка. И среди всей этой этнографической затрапезности, чтоб не сказать нищеты, вдруг – свежеотремонтированный трехзвездочный отель, еврообразный банковский офис.