— Ничего, — ответил Льеф, а про себя подумал, что чужачка всё-таки совсем изнежена. Даже мясо предпочитает посочней. Но решил её не оскорблять — слишком интересно было наблюдать, как она ест. Пальцы у южанки были тонкие, а зубы белые, как будто она не знала сладкого. Кена старательно отрывала от тушки маленькие кусочки, словно сидела за королевским столом, а не у походного костра. Как будто была дочерью жреца, а не рабыней.
Льеф, впрочем, не спросил, кто она такая. Это ничего не могло изменить.
Когда же трапеза подошла к концу, северянин скинул плащ и указал южанке на место рядом с собой.
Кена колебалась с секунду, а потом быстро нырнула под плащ и прижалась к северянину. Впервые Льеф ощутил её настолько близко — руками, плечами и животом. Тело мгновенно откликнулось, в паху потяжелело, а следом и к щекам Льефа прилила кровь. Он уже жалел, что положил чужачку рядом с собой, хотя и не знал, как ещё её согреть.
Сердце Кены замерло. Она подняла на Льефа опасливый взгляд, начиная понимать. Напряжённая твёрдая плоть викинга прижималась к её бедру – горячая, как котёл Дагды, и твёрдая, как копьё Кухулина.
Нечитаемым взглядом Льеф смотрел на рабыню.
Рука Кены лежала в нескольких дюймах от ножа — оставалось только нанести удар.
— Как тебя зовут? — почему-то шепотом спросила Кена.
— Льеф, — поколебавшись, ответил северянин.
— Льеф… — повторила Кена, всё ещё вглядываясь в его подёрнувшиеся дымкой желания голубые глаза. Она думала. — И ты хочешь, чтобы я тебе принадлежала?
В глазах викинга метнулся страх. Он крепко сжал плечо Кены, и на секунду той показалось, что сейчас северянин опрокинет её на спину и возьмёт, разрывая ткань, а затем и плоть.
Желание вперемешку со страхом всколыхнулось в ней.
— Не трогай меня, — попросила она.
— Боишься?
— Я сама к тебе приду, — Кена отодвинула руку от ножа и провела кончиками пальцев по щеке северянина. Короткая чёрная борода оказалась мягкой, и в неё хотелось зарыться носом. Льеф закрыл глаза. Кена ощутила под ладонями дрожь, словно это дрожали бока взбесившегося пса, — пожалуйста, дай мне срок.
— Хорошо, — глухо сказал Льеф, а затем, не сдержавшись, добавил: — Почему?
— А почему ты хочешь меня?
Больше никто из них ничего не сказал. Кена спрятала лицо у Льефа на плече, и тот поначалу решил, что девушка уснула. Но через некоторое время плечи рабыни сотрясла дрожь, и Льеф заметил, что пальцы пленницы сжимаются в кулаки.