Я увидела накрытый стол, Мартина, который подбрасывал дрова в
камин, и подумала вдруг, что Март сам как это платье. С ним тоже
можно задирать ноги выше головы, и все равно будет удобно.
— Кто-то опоздал, — сказал он, — ай-ай. Я чуть с голода бревно
не начал грызть. Садись, высочество, я за тобой поухаживаю.
— Ну уж нет, — я покачала головой, — раз я проштрафилась,
обхаживать тебя буду сама. Может, в следующий раз ты не будешь так
рычать на меня с утра.
Он уселся, нетерпеливо постучал вилкой по тарелке.
— Манеры, молодой человек, — строго произнесла я тоном суровой
классной дамы, положила нам салата, хрустящей дымящейся рыбы,
разлила вина в бокалы. Блакориец следил за мной с усмешкой. Все это
было вопиющим нарушением этикета. — Приятного аппетита, грозный
господин.
— Да, с утра я обычно мрачный парень, — признался фон
Съедентент, — слуги знают, что, если кто до полудня разбудит, будет
уволен. Правда, после полудня я раскаиваюсь и принимаю на работу
обратно. И только перед тобой я бессилен, как котенок.
Ужин прошел приятно и легко, и после Мартин как истинный кавалер
проводил меня до спальни, целомудренно поцеловал в щеку и ушел.
А я, просто неприлично улыбаясь и чувствуя в теле приятную
расслабленность, открыла дверь. Было так хорошо и легко, что
хотелось упасть на кровать и валяться там, раскинув руки и ноги. За
окном медленно падали крупные белые хлопья, и стояла такая тишина,
что слышно было, как шуршат по покатой крыше скользящие вниз
дорожки снега. Я подошла к зеркалу, снимая серьги и любуясь на себя
— светлая, коротковолосая, тоненькая, с огромными глазами, высокими
скулами и мягкими, розовыми от вина губами. Как же хорошо быть
собой!
«Хороша, Марина, хороша».
«Вот сейчас даже не буду спорить».
Из-за двери послышалась тихая ритмичная музыка — видимо, Март в
спальне включил аудиосистему. И я прислушалась, развернулась перед
зеркалом в такт, повела плечами, изогнула талию, качнула бедрами. В
душе́ росло какое-то озорство, совершенно девчоночье, хотелось
повыделываться, глядя на себя и млея оттого, какая я классная. И я
затанцевала, медленно, чувственно, подняла руки, провела по плечам,
по затылку. Боги, как же мне хорошо!
Вдруг вспомнилось, как я танцевала в клубе, а затем, кадрами, и
остальное: Кембритч, балкон, высота, и жар, и холод, и словно в
ответ на мои мысли завибрировал и засветился лежавший перед
зеркалом телефон. Я протянула руку, уже зная, кто звонит,
посмотрела на экран, резко сбросила вызов.