Тандаджи отвернулся, пообещав себе
придушить Кембритча, когда тот отойдет от кулаков барона, и
спокойно ушел в кабинет — просматривать сводки о появлениях
нежити.
А на плацу продолжалась драка. И
гвардейцы, сомкнувшие кольцо, напряженно молчали — совсем не так,
когда они разминались друг о друга, а окружающие подбадривали их
криками и делали ставки.
Слышались гулкие удары, сипение и
жесткие выдохи, если кто-то пропускал атаку противника, шумное
дыхание, когда дерущиеся, сцепившись, ломали друг друга до выверта
в суставах и треска жил, глухой стук тел о брусчатку, плевки — тут
и там была размазана кровь. Пахло потом, адреналином и здоровой
мужской злостью.
Кембритч, высокий и ловкий,
проигрывал, но безрассудно лез вперед, небрежно ставил блоки,
рискуя — и дотягиваясь-таки до корпуса мрачного и мощного консорта.
Но получал в ответ так, что сгибался, хрипел, харкал кровью — и
продолжал свои самоубийственные атаки.
— Хватит? — спросил у него Байдек,
когда виконт упал — скула его опухала, наливаясь лиловым, и глаз,
задетый ударом, был красным, заплывшим. Сам принц-консорт выглядел
немногим лучше — хук справа у виконта был на удивление
мощным.
Кембритч усмехнулся, помотал головой и
поднялся. Он пошатывался, и взгляд его был расфокусирован, как при
сотрясении.
— Я еще не уложил вас на плац, —
просипел он и вытер ладонью кровь из рассеченной брови. И метнулся
вперед.
На этот раз удачно — кулак заныл
привычной болью, попав точно в солнечное сплетение. Байдек
пошатнулся, согнулся, прорычал что-то нечленораздельное и, не
балуясь больше, провел удар снизу в челюсть — такой, что виконт
рухнул. Снова попытался подняться, выругался сквозь зубы, но
все-таки встал — его тут же повело, Люк оперся о колени, шумно дыша
и глядя на забрызганные красным камни.
— Чистый выигрыш, барон, — сказал
Кембритч хрипло, скалясь окровавленными зубами. Лицо его было почти
умиротворенным. — Признаю.
— Не такой уж чистый, — проворчал
Байдек, ощупывая языком десну и глотая кровь. Пропустил удар в нос,
и хорошо, если он не сломан. — Кто вас учил?
Им поднесли полотенца, воду, и
Кембритч, качаясь, задрал голову, стал обливаться, одновременно
глотая — рубашка потекла светло-красными разводами, тело
остывало.
— Петр Кувалда, — ответил он, морщась,
и Байдек кивнул.