Марина. Тонкая, с огромными голубыми
глазами, одетая в строгое светлое платье, с прямыми плечами и
короткими волосами, она скользнула по гостям взглядом, сдержанно
кивнула кому-то. Не ему.
Принцесса поднималась на возвышение, а
Люк смотрел на этот затылок и ровную спину и вспоминал совсем
другое платье. И ночь над Иоаннесбургом.
И только когда она повернулась, чтобы
встать рядом с королевой, он отвел взгляд.
— Дамы и господа, — произнесла
Василина, подождав, пока три ее сестры окажутся у трона, — сегодня
дом Рудлог собрал вас, чтобы выразить свою признательность и
благодарность. Ваши заслуги неоценимы. Мы склоняем голову перед
вашим мужеством и самоотверженностью. Но прежде чем мы сядем, прошу
вас почтить память погибших при исполнении.
Потускнели светильники, оставив зал в
полумраке. В наступившей тишине гулко и громко ударил барабан,
отмеряя удары, словно последние секунды перед смертью. Тонко и
высоко запела скрипка, и люди в зале склонили головы, слушая Песнь
ушедших. Тревожным перебором вступил пианист, отчаянно пытаясь
нагнать ускользающий мир, а заполняющая все окружающее пространство
мелодия возносилась все выше и становилась громче, оглушая, сбивая
дыхание, ускоряясь, пока не оборвалась внезапно… и не началась
заново, торжественно, светло, почти радостно — маршем уходящих за
грань, последним их «спасибо» этому миру.
Когда наступила тишина и зажегся свет,
люди стали тяжело опускаться в кресла. Люк никогда не был
сентиментальным, но и его проняло. Наверное, потому что этот марш
мог звучать и в его честь.
Королева стояла прямо, но глаза ее
были полны слез.
Байдек аккуратно прикоснулся к ней,
что-то тихо сказал, и она благодарно кивнула.
— Спасибо, — произнесла ее величество
чуть хрипло. — Время для памяти. Первыми мы вручим награды родным
погибших героев.
— Для вручения награды приглашается
мать рядового Стри́жина! — зычно объявил
церемониймейстер.
Люка отпускало. Королева что-то
говорила выцветшей и очень усталой пожилой женщине, взяла ее руку,
поднесла к губам и поцеловала — по похоронному обычаю, в знак
смирения и ничтожности всего остального перед ее горем. Так было
всегда, если дети уходили раньше родителей — провожающие в
последний путь целовали руки матери, кланялись отцу.
Королева вложила в ладонь Стрижиной
раскрытую коробочку с посмертной наградой ее сыну. Вся королевская
семья склонила головы.