— Хорошо, Яр. Я молчу. Всё будет хорошо. Мы справимся. Мы это
преодолеем.
— Молодец, да, — я подбадривающе похлопал его по плечу, — мы
справимся. А теперь нам нужно выйти и сделать всё, чтобы прощание с
отцом прошло как он того заслужил.
— Ну и оставил же нам Игорь подарочков, — горько усмехнулся
Олег, я не ответил, а зашагал на выход.
После была церемония прощания.
Мы с Олегом, Святославом и Андреем взяли накрытые белой
простыней носилки, где лежало тело отца в парадном мундире, и
понесли его на улицу. Под тихие шёпоты и всхлипы мы пронесли папу
по кругу, так, чтобы каждый из присутствующих мог увидеть Игоря
Гарвана, проститься и помолиться за его душу богам.
После мы возложили носилки на кроду.
У изголовья отца стояла большая жаровня, полная пылающей
огненной ойры. Я подошёл к ней первым, взял один из факелов,
дождался, пока тот загорится, а после возложил его на последнее в
явном мире ложе отца.
Остальные члены семьи последовали за мной. Складывали горящие
факелы по кругу у изголовья и ног отца, пока погребальный костёр не
разгорелся во всю мощь.
Языки пламени лизали белые ткани церемониальных носилок, съедали
тёмно-красный парадный мундир, сжигали тугие боевые косы отца.
Огонь набирал силу и вскоре отца не стало видно.
Бабушка тихо выла, и кроме её скорбного плача был слышен только
треск поленьев и сухих веток.
Чёрные столбы дыма взвивались к пасмурному небу. Вороны вылетели
из воронятни, стали кружить над нами и отчаянно каркать.
— Славься род, славьтесь Гарваны, — при появлении воронов вся
семья, даже маленькая Софья, тихо произнесли это, приветствуя
хранителей рода.
Каждый из нас знал, что это духи рода прилетели забрать отца и
унести его душу на своих крыльях в Ирий.
Костёр горел недолго. Когда языки пламени опали, обнажив чёрное
пепелище и обгоревшее тело, которое уже ничем не напоминала папу,
гости начали уходить потихоньку в поместье.
Ушёл и император с женой и братом, ушла и бабушка, уводя
остальную семью. И только мы с мамой продолжали стоять и бездумно
смотреть на догорающий костёр, на густой дым, исходивший от всё ещё
тлеющих поленьев.
Мама неожиданно крепко вцепилась в мою руку.
— Ты тоже его видишь, Яр, — шёпотом испуганно спросила она,
широко распахнув глаза.
Я проследил за её взглядом. Дым всё так же вился над костром, но
теперь он вдруг начал принимать смутные очертания человеческой
фигуры.