— Я не знаю, — мрачно ответил я. — Могу только предположить, что
меня вынудили, возможно, шантажировали и у меня не было выбора.
— Да, — кивнул Олег, — мы будем придерживаться этой версии на
допросе.
Какое-то время дядя молчал, а тем временем переоделся в сухую
одежду.
Олег всё это время озадаченно наблюдал за моими действиями.
— На тебе живого места нет, племянник, — с сочувствием и
озабоченностью сказал Олег.
Я и сам видел, что все мое тело было в синяках и ссадинах.
Вспомнил про амулет-щит, который подарил мне отец.
— Полагаю, если бы не этот артефакт, меня здесь не было. Значит,
я сражался. Значит, я пытался нас спасти.
Олег закачал головой:
— Не понимаю, ничего не понимаю. Кому это могло понадобиться?
Зачем?! Зачем Каину Фонберг было убивать Игоря? Ты сказал, что они
мертвы. Кто же в таком случае стёр твою память? Или тебя заставили
мне позвонить и так сказать? Я ничего не понимаю.
Олег отрешённо уставился перед собой, скривился, словно от
сильной боли, прикрыл глаза рукой.
— Это Вулпесы. Это они сделали, — тихо и отстранённо произнёс
Олег. — Игорь был прав, это они! Они задумали нас всех
истребить!
Видя, что у Олега начинается истерика, я резко оборвал:
— Прекрати! С чего ты взял, что это Вулпесы? Если бы это были
они, убили бы и меня.
— Теперь ты их защищаешь? — нехорошо усмехнулся дядя.
— Нет, — отрезал я, — но мы не знаем точно, кто за этим стоит и
какова причина. Я просто не хочу, чтобы ты наделал глупостей.
Сейчас мы должны быть предельно осторожны.
— Я ничего не понимаю, — Олег снова уткнул лицо в ладони. — Как
это вообще могло произойти с нами? За что?
— Я тоже не понимаю, — ответил я. — Но считаю, что с этим должно
разбираться следствие. Они проведут расследование, и тогда всё
встанет на свои места. А сейчас я не вижу смысла гадать. У нас
хватает теперь проблем и без того. Мы должны проститься с отцом, а
после принять дела. Нельзя без внимания оставлять дела
княжества.
Олег, нахмурившись, в непонимании уставился на меня:
— Ты меня пугаешь, Яр. Говоришь о делах в такой момент? У тебя
отец погиб!
Я бросил в его сторону холодный злой взгляд. Я прекрасно
понимал, что имел сейчас в виду дядя. Я вёл себя слишком стойко для
подростка, не впал в истерику или в ступор. Но мне нужно было
что-то делать, нужно было загрузить себя работой, чтобы хоть как-то
отвлечься от происходящего и не рухнуть в пучину отчаянья.