Ей вспомнилось, как на третьем курсе, во время практики в горах
по отлову для нужд университета каменных горгулий — полуразумных,
но ужасно вредных созданий, которые третировали ближайшие села, как
мартышки в южных странах, — она так же отошла в сторону от группы,
чтобы полюбоваться звездами. И наткнулась на Вудхауса, который
сидел на валуне, подперев подбородок кулаком, и глядел в небо.
Залитый лунным светом, он выглядел еще великолепнее, чем обычно,
хоть костяшки пальцев у него были сбиты, а лицо — в царапинах.
Горни сама могла похвастаться синяками и ссадинами. Проклятые
горгульи были драчливы, не поддавались магическому воздействию, и
ловить их пришлось обычными ловушками. Заодно сдали зачет по
немагической боевке.
Первым порывом Горни было уйти, но она осталась стоять рядом — с
чего бы ей бежать, пусть эльфы от нее бегут! Вудхаус покосился на
нее, но ничего не сказал и тоже остался на месте.
Далекие голоса однокурсников и верещание недовольных горгулий
словно растворялось в подавляющей тишине гор. Прямо над ними с неба
сорвалась звезда и росчерком понеслась к земле. Эби ахнула от
восторга, и эльф снова посмотрел на нее.
— У нас говорят, что когда-то давно Первогном прибил небесную
твердь к небесной сфере серебряными гвоздями, — нехотя пояснила
гномка. — Но он периодически хлестал эль, чтобы освежиться,
работы-то было много. И когда падает звезда — это плохо вбитый
гвоздь срывается с неба. Иногда их, сплющенные и обгоревшие, можно
найти на земле. Увидеть такое — к удаче.
Эльф хмыкнул, но необидно.
— А у нас считают, что падающая звезда — это душа рождающегося в
этот момент эльфа слетает из садов Матери всех эльфов, — отозвался
он мирно. — Иногда слишком много падает звезд, и души ждут своей
очереди в священных деревьях наших дубрав. Бывает, что душа
вселяется в обычное дерево, и, если срубить его, пойдет кровь, и
оно закричит от боли.
— Сказки, — отозвалась Эби.
— Возможно, — согласился Натаниэль. — Но красивые.
Она поймала себя на том, что согласна, и все же сбежала — не
любила Эби таких мирных моментов с заклятым соперником.
***
Натаниэль, вернувшись в пещеру, бросил охапку веток к остальной
куче, поспешно очистил руки и одежду, а затем повернулся к костру и
не поверил своим глазам. Котелок, полчаса назад до краёв полный его
изысканным, питательным и вкуснейшим супом, был опустошен и
небрежно отставлен в сторону, а на его месте кто-то как ни в чём не
бывало разложил какую-то плебейскую сухомятку! И опять мясо!
Вудхаус выругался. Однако чувство голода и чувство мести заставили
его сесть и взять в одну руку кусок лепёшки, а второй положить на
него поджаристый кусь грудинки. Запах был неплохой.