Они уже шли на выход с базара, когда монотонный гомон
вдруг сменил тональность. Одновременно, перебивая его, послышались
новые звуки. Они заставили ребят, не сговариваясь, вздрогнуть
и обернуться, в отличие от Руслана, который внешне
казался совершенно невозмутимым, и не обратил
на происходящее никакого внимания.
Свирепый рык, свист кнута, истошные женские вопли — прямо
на площади здоровенный мужчина, в чалме, но голый
по пояс, разъярённо избивал кнутом валяющуюся на земле
полуголую рабыню. Кровавые брызги разлетались в стороны,
срываясь с кончика ужасного извивающегося орудия, жалобные
стоны лишь больше распаляли мучителя, несущая боль кожаная толстая
верёвка со свистом взлетала, будто змея, вновь и вновь
кидалась на беззащитную добычу... А вокруг росла толпа
зевак, стягиваясь со всех сторон и вбирая в себя
всех голодных до щекотливых зрелищ.
— Спартак, опять избивает рабыню. Совсем своё имущество
не бережёт... — Заметив интерес Ивы и Хосе
к происходящему, мимоходом кинул прохожий, спешивший куда-то
по своим делам.
— Руслан! — Ива вцепилась в грязный
и местами рваный плащ старика обоими руками, быстро догнав
его. — Сделай что-нибудь. Я не могу на это
смотреть!
Голос её звенел, казалось, она вот-вот заплачет или
сорвётся на крик.
— Никогда бы не подумал, что соглашусь
с этой девчонкой. Но... Полностью поддерживаю. Или сам сейчас
пойду с ним разберусь... — Встал с другой стороны
Хосе. Парень, наоборот, говорил глухо, будто слова ему еле
давались.
— Стой. Не надо ни с кем разбираться.
Кровавые... Вот надо было этому Спартаку дурацкому, именно сейчас
вылезать?.. Ладно, ладно, сейчас, — тяжело вздохнул старик,
и повернулся наконец к происходящему. С трудом
протолкавшись сквозь толпу, он обратился к уже
запыхавшемуся к тому моменту здоровяку, прервавшемуся
ненадолго, чтобы перевести дыхание.
— Эй, ты! Куплю её, прямо сейчас. Двойная цена.
Взгляд Спартака, слегка замутнённый — видимо,
он принимал или курил что-то — прошёлся
по окружающим и наконец сфокусировался
на Руслане.
— Не продаётся! А ты кто такой вообще?
— Тройная цена! Давай, соглашайся, кто ещё у тебя это
мясо купит?
— А я не хочу продавать! Хочу забить
до смерти! Ты кто такой, говорю? Как посмел лезть
ко мне? Знаешь меня? Я — Спартак!
— Десять от стоимости, за которую купил её.
Она точно того не стоит. А ты сможешь купить других,
и делай с ними, что хочешь, — будто не услышав
обращённых к нему вопросов, упрямо повторил жрец.