Закончив со всеми хлопотами, корабли
на десяти узлах пошли к устью реки Пейхо к фортам крепости Дагу. В
Чжилийском заливе барон Клейст вместе с генералом Вогаком перешли
на борт «Таку» и два миноносца спокойно поднялись по реке до города
Тонгу, откуда ранним утром на поезде я и Константин Ипполитович
должны были отправиться до Тяньцзиня, а командир «Нимфе» как
выяснилось до Пекина, выполняя какую-то свою миссию.
Ожидая поезд, оккупировали небольшой
кабинет ресторана при гостинице европейского типа, где остановились
до утра, и вот уже час чествовали своих спасителей. Времени у нас
было вагон и маленькая тележка.
- Господа, я хочу поднять этот бокал
за мужество русских моряков. Сегодня я стал свидетелем подвига
Российского императорского флота. Один миноносец принял бой против
трёх и потопил один из них. А то, что совершил ваш кондуктор
Васильев – это, это… Я не могу подобрать слов. Подвиг?! Но этого
слова слишком мало. Не знаю смог ли кто-то матросов Кайзерлихмарине повторить такое. Я буду писать
Кайзеру с просьбой, наградить этого храброго и самоотверженного
матроса. Теперь я понимаю, как вы одерживаете победу одну за другой
на море в битвах с японцами. За ваше мужество! - прервал мои
воспоминания барон Клейст, который, закончив говорить очередной
ответный тост, чисто по-русски махнул бокал, будто это не
благородный коньяк, а водка или шнапс. По-русски он, кстати,
говорил, как на родном.
За такой
тост все дружно поднялись и выпили. Приземлившись за стол в
молчании закусили, делая перерыв между возлияниями, чему я был
откровенно рад. Офицеры Российского императорского флота и
Кайзерлихмарине оказались достойны друг друга в принятии на грудь
больших количеств благородного напитка. Я хоть и был пока трезв
из-за взбудораженной нервной системы, но прекрасно осознавал, что
мне с моряками не тягаться. Да и за Вогака несколько переживал,
здоровым он отнюдь не выглядел. Ушибленные рёбра в тугой перевязке,
раненое плечо, но Константин Ипполитович держался молодцом,
несмотря на бледный вид.
-
Тимофей Васильевич, а вы обещали песню, - нарушил невольно
возникшее молчание кап-два Панфёров, положив нож и
вилку.
-
Константин Александрович, уместно ли сейчас будет петь? – попытался
я отбрехаться.
- Что за
песня? – поинтересовался Вогак.