- Ваше
превосходительство, полковник Аленин-Зейский перед началом боя с
японцами пообещал мне исполнить песню посвящённую морякам, ничуть
не хуже песни про подвиг «Варяга».
- О-о-о…
Крейсер «Варяг»! Мозампо! Мы слышали о том бое! Это гроссен
виктория! – вмешался в разговор фон Шварценберг, который на
русском языке говорил значительно хуже командира крейсера, но всё
понимал хорошо.
- А что уже про этот бой сложена
песня? – поинтересовался барон
Клейст.
- Да,
господин фрегаттен-капитан. И с нами за столом сидит её автор, -
Панфёров головой показал, кто является этим автором.
-
Тимофей Васильевич, просим, - попросил, как приказал генерал
Вогак.
-
Господа, но без музыкального сопровождения, как-то…
- Я об
этом позаботился. Старший инженер-механик Зверев любит исполнять
романсы под гитару. Так что…, - Константин Александрович поднялся
из-за стола, сходил в угол кабинета и вернулся назад с гитарой. –
Насколько мне известно, Вы, на этом инструменте музицируете.
Начните с «Варяга».
Дальше
отказываться становилось неудобным, поэтому взяв гитару и чуть
подправив её под себя, как и просили, начал с песни о подвиге
русского крейсера. Вскоре ко мне присоединились Панфёров и
Селезнёв. Получилось, может быть, и не так музыкально, но зато
очень душевно, даже наших германских друзей пробрало.
-
Превосходно, - произнёс командир «Нимфе» и захлопал в ладоши, к
нему присоединился фон Шварценберг.
- Кстати, господин
фрегаттен-капитан, Константин Александрович и Семён Владимирович
были участниками той битвы, - произнёс я, переводя стрелки.
Этот манёвр, пока Панфёров и
Селезнёв рассказывали о морском бое на рейде Мозампо, оттянул
исполнение песни на десять минут, и за это время, я на скорую руку
изменил пару строк, приводя песню к современной обстановке.
По окончании рассказа все дружно
выпили за «Варяг» и его подвиг. Тут принесли горячее, и все
быстренько приступили к его уничтожению. Всё-таки под лёгкую
закуску выпито было прилично.
- Тимофей Васильевич, первый голод
утолили и теперь ждём песню, которую вы обещали Константину
Александровичу, - улыбаясь, произнёс Вогак, щёки которого от
коньяка и горячей пищи разрумянились.
Понимая, что дальше отвертеться не
удастся, я взял первые аккорды, а потом запел:
Прощайте, Артурские
горы!
На подвиг Отчизна зовет.