— Стрелец молодой только что отсюда вышел. Видал?
— Видал. Дмитриевского полка, служилый.
— Уверен?
— Я стрельцов хорошо различаю. Темно-синий кафтан, желтые
петлицы из витого шнура, шапка малиновая, сапоги желтые.
Дмитриевский и есть.
— Их слобода, кажется, за Мясницкими воротами? — припомнил
купец.
— Там, — коротко подтвердил мужчина.
— Надо бы прознать, где он живет.
— Сделаю, — уверенно пообещал Родион.
Он был старшим охранной ватаги купца. И сторожили они его добро
не только в пути, но и здесь. В Москве, как и везде, татей и
разбойного люда хватало. Вот и приходилось постоянно беречь добро.
Но кроме того, и другую работу выполнять. Как и разного рода
поручения.
— А к чему это тебе, Игнат Пантелеевич? — встрял приказчик.
— А ты не смекаешь?
— Нет.
— Я за всю жизнь хорошо как с дюжину разных клинков дамасской
стали в руках держал. Булатных — только два. А тут за неполный
месяц сабля булатная да четыре ножа. По первости-то я решил, что
взял стрелец трофей знатный. И ведь тоже в таком же платье был. А
теперь еще и эти клинки. И у всех одна черта общая. Словно их
только что сработали и до ума довести не смогли.
— Это с чего ты так подумал? — усомнился приказчик.
— А с того, что такую сталь в богатый оклад одевают. Иной ему
невместен, — вместо купца пояснил Родион.
— А еще узор. Что на сабельке, что здесь, очень уж схож. Вот и
выходит, что кто-то прознал секрет булата, который утратили в
незапамятные времена. Вот так-то. Ты чего тут стоишь, Родька?
— Да куда он денется, — отмахнулся Родион. — Дальше слободы один
ляд не уйдет. Там и сыщу. А так заприметит еще. А нам, я так думаю,
шум ни к чему.
— Это ты верно думаешь. Ладно. Делай как знаешь...
Ничего не подозревающий Иван хотя и расстался с друзьями, но
покидать Красную площадь не спешил. Нужно быть либо дураком, либо
много о себе думать, чтобы безоружным бродить по московским улицам,
имея при себе такие деньжищи. А у него только нож за кушаком. С
саблей он управляется откровенно плохо. С бердышом лучше, но не
ходить же с ним по городу.
Вот и решил приобрести себе нормальное огнестрельное оружие.
Причем к данному решению Иван пришел вовсе не потому, что боялся
грабителей. Это, разумеется, тоже. Но главное, ему не по нраву то
убожество, которое собой представляла его пищаль. Громоздкая,
неудобная и непрактичная.