Нести раненую оказалось недалеко. Всего-то шагов сто. В смысле
именно через столько подбежали к ним четверо мужиков. Все вооружены
ружьями с кремневыми замками, с заткнутыми за пояс пистолетами и
большими ножами. Иван даже грешным делом едва не опустил раненую на
землю, чтобы встретить новую напасть.
— Не смей, — велела женщина, четко уловив его намерение. —
Свои.
— Ирина Васильевна, цела? — выпалил мужик с аккуратной бородкой
с проседью посредине.
— Все потом. Возьмите Дашу. Да поворачивайтесь, черти! А ты
куда, служивый? А ну-ка, давай за нами.
Двое подоспевших на помощь уже подхватили его ношу, а оставшиеся
лихо так взяли Ивана под белы рученьки. Он и охнуть не успел, как
уже лишился и обоих разряженных пистолетов, и ножа. Даже был
охлопан. Правда, обнаруженный под кафтаном кошель эти ухари и не
подумали трогать.
Еще полтораста шагов — и высокий каменный забор, выкрашенный в
какой-то светлый цвет. Доподлинно уже не разобрать. Скрипнула
калитка. Двое с раненой скользнули вовнутрь. Следом женщина. Ну и
Ивана, решившего было упереться, подтолкнули. Не грубо, но
настойчиво так. И не откажешь.
— Алеша, этот пистолет убийцы, — уже в гостиной дома, указав на
трофей, произнесла неизвестная.
Хотя отчего это неизвестная. Какая-то Ирина Васильевна. Н-да. Ну
очень информативно. Хотя-а... А вот не хочется ему отчего-то
выяснять подробности. Совершенно никакого желания. И напротив, Иван
сейчас предпочел бы быть подальше отсюда.
— Понял, Ир... Кхм, — вдруг стушевался статный парень лет
двадцати пяти.
— Ничего, Алеша, Матвей уж возвестил мое имечко чуть не на всю
округу.
— Кхм, — теперь уже прокряхтел бородатый мужчина. — Прости, так
уж вышло. Испугался за тебя.
— Не винись. Сама виновата. Верни ему его пистоль, — велела
женщина третьему.
Потом как-то внимательно посмотрела на Ивана. По-хозяйски, что
ли. Оценивающе так. Ну не принял Иван еще полностью реалии этого
мира, а потому и смущаться не стал. Умом, разумеется, понимал, что
за подобное поведение можно очень даже поплатиться, да толку-то.
Все на рефлексах. Ну не смог он удержаться, чтобы не окинуть
женщину ощупывающим, едва не раздевающим взглядом. А все потому,
что при свете свечей, да еще и без плаща, в одном только сарафане,
она была куда как краше, чем в сумерках на улице. Сдаться бы такой
на милость победителя. Но...