Алекс слегка насторожился. Похоже, не только у него проблемы с
мамочкой… Нет, он действительно любил маму. Но… уже давно
предпочитал делать это издалека. Потому что мамочка была из тех,
кто всегда лучше знает, что, кому и как делать. Еще будучи
подростком, Алекс в какой-то момент неожиданно для себя открыл, что
все, кто окружал маму на работе, а также подруги, друзья и
знакомые, отчего-то сплошь и рядом придурки, дебилы и уроды. Ну так
выходило, по словам мамы. Нет, в лицо она ничего подобного им не
говорила. Наоборот, при встрече она всегда радовалась, осыпала всех
массой комплиментов, могла всплакнуть по поводу того, какие они
нехорошие, потому как совсем ее забыли и долго не приходили… зато
стоило приятелям и сослуживцам сделать шаг за порог, как мамочка
начинала зло бурчать по поводу того, что приперлись, натоптали, все
сожрали. Начальники и начальницы у нее всегда были либо уродами и
дебилами, либо клушами или курицами. Друзья и подруги – либо тупыми
размазнями, либо сволочами и стервами. Водораздел проходил по линии
«повезло/не повезло». То есть если подруга была такой же, как и
мама, матерью-одиночкой и работала кем-то вроде воспитательницы
детского сада, медсестры или учительницы младших классов, то это
означало, что она тупая размазня, а если у нее был муж и она хотя
бы раз в пару-тройку лет могла позволить себе поехать в отпуск «за
границу» (причем чаще всего это были вполне бюджетные Турция,
Хорватия или Таиланд), то, значит, она относилась к категории
«стерв, окрутивших тупого идиота». В том, что она живет «на
нищенскую зарплату» и до сих пор не может «свалить с этой гребаной
страны», виноваты были все вокруг – приятели и приятельницы,
начальники, коррупционеры, полиция, олигархи, мэр, губернатор и, уж
конечно, президент, но только не она.
– Да понял я, понял… Буду… – уныло произнес Дитрих и, оторвав
телефон от уха, зло мазанул пальцем по экрану, дав отбой. После
чего еще несколько мгновений сидел, молча уставив злой взгляд
куда-то в сторону левого плеча Алекса. Сам Алекс также молчал,
сочувственно смотря на приятеля. Как он его понимал… Когда его
собственной мамочке что-то втемяшивалось в голову, она добивалась
своего всеми возможными и невозможными способами – от жесткого «а я
тебе сказала» до истерик с криками, питьем воды и таблеток,
хватанием за сердце и лежанием в полумертвом состоянии с мокрым
полотенцем на лбу. Если честно, основной причиной того, что он два
последних класса с таким остервенением накинулся на учебу, были не
столько настойчивые увещевания матери, а именно то, что окончить
школу с высокими баллами ЕГЭ виделось ему единственным шансом на
то, чтобы уехать куда подальше и вырваться-таки из-под столь
жесткой маминой опеки, не позволявшей ему буквально вздохнуть. Так
что когда он увидел свою фамилию в списках студентов, зачисленных
на первый курс факультета химической технологии и экологии
Российского государственного университета нефти и газа имени
Губкина, то наряду с радостью испытал и огромное облегчение.
Удалось!