Алекс криво усмехнулся. Да уж, попал, как это говорится, «как
кур в ощип». А он-то радовался… Но вот что интересно – его
собственная мама, наоборот, изо всех сил отваживала от него любых
подруг. Почему – парень разобраться так и не смог. Может, боялась,
что если он заведет семью, то ее влияние на сына уменьшится и тогда
на мечте жить в «нормальной европейской стране» можно будет
поставить крест, а может, просто банально ревновала к любой будущей
невестке. Как бы там ни было, едва только на горизонте появлялась
какая-нибудь подруга, имеющая хотя бы потенциальные шансы перейти в
разряд постоянных, как мамочка затевала целую армейскую операцию с
внезапными телефонными звонками, неожиданными требованиями бросить
все и срочно купить и привезти ей какое-то лекарство, вскочить
среди ночи и немедленно нестись к ней на помощь, категорическими
требованиями в определенный день и час непременно быть дома… А если
это не помогало – собирала целый ареопаг из близких и знакомых и
устраивала публичный наезд… Здесь же мама Дитриха, судя по
вышесказанному, была настроена прямо противоположным образом, но
действовала при этом практически так же, как его собственная мама…
То-то Дитрих взбрыкнул. А как еще иначе назвать его приглашение? Ну
в свете всех вновь открывшихся обстоятельств…
– Знаешь, кто это? – внезапно спросил дед, ткнув пальцем куда-то
вбок. Алекс вздрогнул и развернулся в ту сторону. На стене висела
копия того дагерротипа, который показал ему Дитрих, когда они
поднимались по лестнице. Вернее… Алекс присмотрелся, похоже, клон
висел именно на лестнице. А здесь, судя по всему, находился
оригинал.
– Дитрих сказал, что это семья вашего предка, который построил
этот дом.
– Ха… точно! – Дед довольно кивнул. – Его звали Курт-Фридрих! А
это его дети, – дед ткнул в фотографию сухим, длинным пальцем с
пожелтевшим ногтем, – Вильгельм, Йохан, Эльза, Марта, Гюнтер, Эстер
и вот этот пухлощекий карапуз – Карл. Карл потом, когда вырос,
уехал в США. Я, когда был помоложе, пытался найти его следы.
Кое-что нашел. Он отплыл из Гамбурга на пароходе Северогерманского
Ллойда и, прибыв в Америку, обосновался в Чикаго. Там у него в
тысяча восемьсот девяносто восьмом родился сын, которого, кстати,
звали, как и тебя – Alexander. Но во время Первой мировой их следы
затерялись. Может, куда-то переехали, может, его призвали в армию и
он погиб, а может, просто погиб. Во время обеих мировых войн немцев
в Америке не очень-то любили. А разбираться, чем швейцарец
отличается от немца, они там не научились даже сейчас… – Он тяжело
вздохнул и замолчал. Алекс также сидел молча. Ему было не очень
комфортно, и он был бы рад уйти из этой комнаты, но опасался что-то
сделать не так. А ну как дедуля разнервничается и потребует
выставить его на ночь глядя и пьяного. Кто его знает,
ненормального… Или вообще даст дуба. А что – совсем не исключено.
Лет-то ему эвон сколько! Давление скакнет – и все.