Влад протер испачканный гостями пол и позвонил профессору.
– Артем Савельич! Простите меня за то, что я говорил с вами грубо.
– Ты им отказал? – после недолгой паузы спросил профессор.
– Они уже заплатили мне за работу.
– Сколько они тебе заплатили?
– Тысячу долларов авансом.
– Я заплачу тебе две тысячи только за то, чтобы ты не открывал рукопись.
– Но этим предложением вы только разжигаете мое любопытство.
Он не стал говорить профессору, что уже открывал рукопись и прочитал абзац на последней странице. Загадка с завещанием кондотьера Бартоломео Коллеоне. Никакой крамолы или лженаучных версий. Автор рукописи ставит закономерный вопрос, но оставляет его без ответа, потому как ответа не знает и желает получить его у рецензента.
– К чему любопытство?! – воскликнул профессор, и Влад подумал, что никогда прежде не слышал от Сидорского столь гневного тона. – Это абсолютный вымысел от начала и до конца, не имеющий ничего общего с настоящей наукой! Эта жалкая попытка переосмыслить теорию параллелизма в истории римских правителей! Это умышленная, коварная, подлая подмена истинных утверждений ложными! Ты, здоровый ученый, не можешь испытывать тягу к патологии!
Любопытство у Влада вызывала уже не столько рукопись, сколько реакция профессора на нее.
– Для чего в таком случае автор писал заведомую ложь? – спросил он.
– Каждая фальсификация, молодой человек, преследует некие ненаучные цели! – безапелляционно заявил профессор.
– Какие, например?
Профессор осекся. Похоже, что он сказал лишнее, и интерес к рукописи у Влада возрос еще больше.
– В общем, вот мое последнее слово, – жестко произнес он. – Я запрещаю тебе читать эту ересь. Ни под каким предлогом ты не должен открывать рукопись. Мало того, ты просто обязан сжечь ее! Ежели ты все-таки не послушаешь меня, то безнадежно упадешь в моих глазах как ученый, и я буду вынужден отказаться от тебя. Решай сам…
На этот раз первым закончил разговор профессор.
Влад еще некоторое время стоял в прихожей, держа у лица трубку, издающую нудные сигналы. Через открытую дверь он видел часть комнаты, стол и зеленую папку с шелковыми завязками. Соблазн был просто неудержимым. «Старик просто проявляет упрямство. Он научный деспот. Он не выносит чужого мнения, которое идет вразрез с его собственным. Он требует от меня полного подчинения. И что? Я, как робкая овечка, буду покорно выполнять его капризы?»