- Дурная какая-то ситуация. И дело
даже не в том, кто попал под взрыв. Все тут мутное какое-то...
Ван вдруг заговорил об этом деле так,
как от него, вообще, было сложно ожидать. Бывший безопасник с
гигантским опытом, казалось, вообще, не знал безвыходных ситуаций.
Он всегда находил самый приемлемый выход из трудного положения,
брался за самые «тухлые» поручения боярина и с блеском их выполнял.
Тут же завел настолько странный разговор.
- Все говорят, что отработал большой
спец очень солидного калибра. Кивают на тщательную подготовку,
отсутствие следов и зацепок, и т.д., - продолжал рассказывать
голова. - Я же в некотором сомнении. По идее все именно так. По
технике исполнения очень похоже на элитного решальщика. Только
здесь есть что-то еще, господин. Знаете, такое... э-э, - он пару
мгновение молчал, пытаясь подобрать нужное слово. - Истеричное
что-то. Точно. В некоторых моментах попахивает эдакой
истеричностью. Профи так не работает. Ему всегда нужна холодная
голова, иначе не выжить. Поверьте мне. Психи в такой сфере долго не
живут. Их ловят на первом же деле, максимум на втором.
Вяземский внимательно слушал, пытаясь
получить собственное представление о деле. Пока получалось не
очень. Почему-то все время чудился наезд на него самого. В каждой
детали он видел отголоски какой-то операции по его очернению.
- С ребенком этого техника очень
жестко поработали. Не били, а именно поработали. У того все тело
оказалось в тонких порезах, как будто-то его долго и тщательно
чем-то острым царапали. Мальчишку так сильно напугали, что он почти
овощем стал. После техник стал получать письма с описанием того,
что сделают с его ребенком и женой в случае лишней болтовни и
неповиновения. Каждый день по нескольку штук приходили. Вот мужик и
сломался. А дальше дело техники. Забрал приготовленную для него
посылку и положил в нужное место. После дождался и нажал на
кнопку...
После ухода Вана еще некоторое время
бродил по кабинету. Его так и не отпускали мысли об этом деле. Он,
по-прежнему, считал, что таким образом хотят бросить тень на него
самого. Самой подозрительной фигурой для него был император,
который давно уже и справедливо подозревал Вяземского в
императорских амбициях. Ему было бы очень выгодно очернение боярина
в глазах остальных, чтобы сделать его парией, отверженных. Ведь ему
было достаточно даже не выдвижение реального обвинения, а лишь
слуха.