Теперь восстание на приграничных территориях казалось сном — долгим, неприятным, но все-таки сном. Возможно, именно поэтому Дитар старался меньше спать, чтобы сны о Карпетрии как можно реже являлись ему в полуночной духоте пропитанных потом простыней. Воспоминания — дурная штука, которая извечным проклятьем дожидается своего часа, чтобы вцепиться в душу своими ледяными клыками. И только один-единственный проблеск в этом море тьмы — танцовщица в Хелегае, как предвестник добрых перемен. Она являлась под утро, рассеивая, словно пламенем рассвета, своими огненными крыльями тьму, и танцевала только для него — Дитара.
Видение почти поглотило все его кошмары, но горечь вернулась, стоило ему осознать — танцовщицу вряд ли доведется еще раз повстречать.
Кутерьма вокруг помолвки Адаваля так затянула Рене, что они с младшим братом практически перестали видеться. Зато регулярно встречался с ребятами из отряда, которых Дитар личными указами возвратил на места хранителей Колонной залы.
Ингмар, Пьеро и Олигеро были рады возвращению во дворец не меньше, чем сам командир, но так же, как и он, не могли не заметить странности, происходящие с императором.
— Поди, дурак совсем голову потерял от любви! — Ингмар сплюнул себе под ноги, прознав, что император собственной персоной намеревался посетить гадюшник с балаганами на рыночной площади. — И кто, скажите, устраивает помолвки на потеху народу?
Однако, его императорское величество желало побаловать возлюбленную, которая не имела отношения к высокородности. Надо было показать всем и вся, что настоящая любовь не имеет преград в виде происхождения. Порадовать народ, подарив надежду, утихомирить, таким образом, бунты.
— А вы заметили, ребята, — подал голос, обычно скромный, Олигеро. — Дворец заполнился рыжими девицами? Даже служанки рыжие, не говоря уже об окружении леди Иоланты.
— Ага! — подхватил Пьеро. — Еще как заметил! У меня в подружках ходила местная кухарочка — блондинка. Сесиль звали. Хорошо было, когда эта Сесиль приносила на свидания пирожки.
— Знавал я одну Сесиль с её пышками да пирожками. Так, это она тебя и откормила?! — довольно щурясь, заметил Ингмар, компания весело засмеялась. — А я все думаю, на каких таких харчах тебя разнесло?!
— А тебе завидно? — и тут же посерьезнев, Пьеро добавил: — Сесиль больше не работает на кухне. Захожу однажды, а там все как на подбор — рябые, конопатые и рыжие. Нет, я, конечно, не против рыженьких, ты уж извини, Ингмар, против тебя-то я ничего не имею. Но это уже перебор какой-то… с рыжими бабами. Выбора никакого!